Катрина Лено - Не упусти [litres]

Началось и закончилось лето.

И вот в один из обычных вторничных вечеров мистер Фрэнклин Джеймс, пропавший вместе с Брэндоном, Сорокой и отцом Сороки, появился у собственной входной двери.

Он похлопал себя по карману в поисках ключей, но не нашел их. Затем позвонил в дверь и терпеливо ждал.

И только легкий холодок в воздухе подсказал ему, что что-то не так.

Потому что мистер Фрэнклин Джеймс помнил, что утро было теплым. А сейчас было почти как осенью.

Дверь открыла его жена. Она закричала, заплакала и очень ему обрадовалась. Фрэнклин Джеймс не мог этого понять.

Жена позвонила в полицию.

Ему показали газету. Он сказал, что ничего не помнит об этом лете. Только класс, где преподавал в старшей школе Дали, очень яркий свет, а потом – собственное крыльцо.

На нем была та же одежда, в которой он пропал.

И ни одной царапины.

Родители Брэндона Фиппа не верили, что Эллисон имеет какое‐то отношение к исчезновению их сына. Они не закрывали глаза на многочисленные проступки сына и решили, что Брэндон в конце концов разозлил не того человека. Вскоре родители освободили его спальню.

Однажды вечером они пригласили Эллисон к себе на ужин.

После него осталась коробка с вещами, и мы думали, что ты захочешь их забрать. Она в спальне Брэндона.

И Эллисон пошла за ней. И всего на секунду…

Наверное, она устала. Глаза сыграли с ней злую шутку. Прошел еще месяц. И еще один.

А однажды днем Энн-Мэри Льюис открыла дверь и обнаружила на лужайке, перед домом, своего бывшего мужа, грязного, в лохмотьях и синяках.

Как и мистер Джеймс, Гэбриэль Льюис ничего не помнил с того месяца, как пропал.

В отличие от мистера Джеймса, с одеждой у него было чуть хуже. Он провел неделю в больнице, восстанавливаясь (как Бен передал Клэр в кафетерии) от странного случая переохлаждения .

Через несколько дней после его появления у Эллисон зазвонил мобильный.

Это был домашний номер телефона Сороки.

Она долго на него смотрела. Интересно, это она?

Но звонок перешел на голосовую почту, и, когда Эллисон ее прослушала, на другом конце провода раздался не голос Сороки, а голос Энн-Мэри, ее речь была путанная и невнятная, она умоляла Эллисон перезвонить.

Был поздний вечер среды.

Эллисон перезвонила , почему бы и нет. Когда Энн-Мэри сняла трубку, она заплакала.

Ты не знаешь, где моя дочь?

Не знаешь, где обе мои дочки?

Простите. Но я совершенно не имею понятия.

Начался одиннадцатый класс.

В школе все было по-другому.

Сама Эллисон стала тише. Она держалась особняком, делала домашнюю работу и избегала людей в коридоре. Она существовала.

Иногда Эллисон сталкивалась с ними в очереди в кафетерии или проходила мимо их шкафчиков – Клэр и Бена. Они, казалось, все время были вместе, вдвоем, тоже чуть тише, чем раньше.

Бен разговаривал с Эллисон всего один раз. У кабинета высшей математики. Он быстро прикоснулся к ее запястью, чтобы привлечь внимание, наклонился к ней и спросил:

– Ты что-нибудь знаешь?

На секунду ей захотелось отстраниться. Крикни на него. Скажи, чтобы отвалил.

Но сейчас это казалось ей слишком утомительным. Поэтому она просто покачала головой и сказала «нет».

И больше Бен ее не беспокоил. А однажды на уроке английского… Хотя нет. Какая-то глупость.

А потом настала зима, а вместе с ней пришла пора горячего яблочного сидра, венков из темных еловых веток, ягод падуба и Рождества. А с Рождеством пришла пора елок.

Эллисон отправилась на ферму рождественских елок вместе с родителями, тащась за ними в белой вязаной шапочке, которая закрывала уши и в которой мир звучал приглушенно. Ей это нравилось.

Для Эллисон эти почти семь месяцев выдались трудными. Странные почти семь месяцев.

Какое-то время после возвращения мистера Джеймса и Габриэля Льюиса она надеялась, что Брэндон тоже скоро появится, растерянный и побитый, но в конечном счете живой. Однако потом она решила, что, куда бы ни пропал Брэндон, он наверняка не вернется.

Эллисон сжала пальцами зеленую иголку и понюхала ее.

Издалека донесся голос ее отца. Девочка обернулась, но не увидела родителей, видимо, она отошла от них.

Иду!

Эллисон пошла было на звук голоса, но… В общем, вышло странно.

Было почти что как…

Ей словно понадобилось в другую сторону… Она заметила нечто невозможное.

Прошло почти семь месяцев, но наконец Эллисон увидела то, что видела уже два раза, но не позволила себе в это поверить.