Катрина Лено - Не упусти [litres]

Бен махнул ей рукой и пошел вслед за Клэр за угол дома.

– Он мне нравится.

«И мне он тоже нравится», – подумала Сорока.

– Еще можно передумать. Ты можешь остаться. Ты могла бы быть с ним.

– Допустим, я так и сделаю, – сказала Сорока. Она разговаривала со Здешним, но в то же время сама с собой. Или это было одно и то же. – Допустим, я останусь. И допустим, мы будем вместе – Бен и я. И допустим, спора ради, что пропажу отца, учителя английского и моего сексуального насильника никак не свяжут со мной. Давай притворимся, что все вышло без сучка без задоринки. Такое ведь может быть, верно? Мы с Беном начинаем встречаться, Клэр и я становимся лучшими подругами, Эллисон никогда полностью не вспомнит, что произошло в Близком…

Сорока посмотрела на звезды. Их было так много, и каждая в миллионе миль отсюда. Каждая недостижима и невозможна.

– Допустим, все получилось. Меня не оставят на второй год. Мать наконец-то перестанет пить. Сестра не заявит на меня в полицию за разгром ее комнаты в общежитии… Но даже если все это случится, даже если все сойдется, вот так… Кто сказал, что это продлится долго? Бен и я – нам по шестнадцать. Сколько мы будем вместе – год, два? Сумеем ли мы остаться парой, когда начнется колледж? – Сорока перевела дыхание. – Так что нет, я не могу передумать.

– Не все длится вечно.

– Но я могу получить все, что захочу. Навсегда. И вот тут мы с Беном расходимся во мнениях: я считаю, что совершенство не надоедает.

И Сорока выбралась из бассейна. Она завернулась в полотенце сестры: ЭРЛ. И, со Здешним за спиной, шагнула за порог садового сарая в мир, созданный ею самой.

Идеальный городок Близь исчез. Под водой.

Его наконец поглотил грохочущий бескрайний океан. Холм был единственным зеленым нетронутым пятнышком в этом мире, и Сорока стояла на его вершине в длинном развевающемся белом платье (пожелала ли она это платьеили это место просто подарило его ей?). Здешний стоял рядом, теперь уже в образе льва, с клыками, сверкавшими в утреннем солнце.

– Теперь я понимаю, почему здесь была вода, – сказала Сорока.

– Что будешь делать?

– Просто плавать, – ответила она.

Сорока достала ручку из кармана платья и начала рисовать.

В Дали ее никогда не тянуло рисовать, но здесь, в Близи, линии текли из-под пера, словно она всю жизнь изучала искусство. Сорока сосредоточилась на единственной цели, и, когда закончила, перед ней был прекрасный деревянный парусник, в котором хватало места для нее и Здешнего. Там была маленькая каюта с аккуратно застеленной кроватью и письменным столом, заваленным картами и приборами, которые позволяли ориентироваться при свете звезд. Она выглядела почти так же, как маленькая парусная лодка на картине в кабинете у миссис Хендерсон.

– Значит, я иду с тобой?

– Ты всегда со мной, – сказала Сорока. – Ты всегда был со мной. Голос в моей голове, который пытается убедить, что все будет хорошо. И погляди, теперь я стала сильнее. Это ты помог мне стать сильнее. У меня даже голова больше не болит. Когда я вернулась в Близкий, боль просто ушла. Теперь я могу остаться здесь. Могу сотворить все, что захочу. Все действительно будет хорошо. Так что, может быть, тебе наконец-то выпадет шанс передохнуть.

Маргаретступила на лодку, и Здешний, теперь уже в образе большой морской птицы, последовал за ней, уселся на высокую мачту и каркал, пока Сорока разворачивала парус.

Вместе они повернулись к морю. Вода услужливо поднялась им навстречу. И они поплыли.

Прошло почти семь месяцев.

К тому времени, когда полиция прибыла в резиденцию Фиппов, Эллисон Леффертс уже не могла вспомнить, что имела в виду, когда говорила диспетчеру, что ее парень Брэндон Фипп мертв.

Полиция предположила, что это была шутка. Вечеринку разогнали.

Эллисон Леффертс не спала ни в ту ночь, ни в следующую, и только на третий вечер она задремала, но тут же раздался звонок в дверь.

Полиция.

Родители Брэндона вернулись из отпуска и обнаружили, что их младший сын пропал.

Внезапно люди снова заинтересовались тем, что именно имела в виду Эллисон, когда сказала, что он мертв.

Началось расследование.

Какое-то время Эллисон считалась подозреваемой.

Но она продолжала твердить, что ничего не знает, что перепила в тот вечер и не может объяснить, зачем вообще вызвала полицию. Не могло быть убийства без тела, без единого клочка улик, чтобы это подтвердить, и в конце концов полиция перестала ее допрашивать.