Роуз Карлайл - Девушка в зеркале [litres]

Я затащу его на смотровой стол, поверх себя, моя рука скользнет ему в штаны. «Доктор, сделай мне ребенка! Я поделюсь с тобой деньгами». У него в ДНК должно быть много чего от Адама. Никто ни фига не просечет.

– Адам ждет нас в «Ля Бель Романс», – говорит Дэниел, читая что-то на своем телефоне. – А вашего сына он собирался закинуть до утра к моей матери. Адам говорит, что Тарквин просто жаждет повидаться с вами, но все равно считает, что пока это не лучшая мысль. Пока вы… – Дэниел неловко улыбается, – не будете больше похожи на саму себя.

Напускаю на себя выражение «жаль, но ничего не поделаешь». Будто тоже отчаянно хочу повидаться с Тарквином, но так измотана, что спорить просто нету сил. Доктору видней.

Век бы этого ребенка не видать.

Про «Ля Бель Романс» я уже немало наслышана, Адам и Саммер частенько упоминали это название в разговорах. Адам в этот отель, принадлежащий его дедушке с бабушкой, регулярно подгоняет постояльцев – прежде всего новобрачных и пожилые парочки, желающие отпраздновать всякие годовщины совместной жизни. Это чуть ли не основное направление его бизнеса. Австралийские клиенты «Ромен трэвел» – публика далеко не бедная, но я почему-то всегда представляла себе некое незатейливого вида строение – тесное, грязноватое и основательно облупленное.

Шофер Дэниела везет нас через крутые холмы центральной части Маэ, потом опять вниз в сторону противоположного побережья, и вот автомобиль сворачивает на бульвар, засаженный цветущим жасмином и высоченными пальмами. Свисающие с них кокосы – чудно`й двойной формы, словно все они пытались разделиться надвое и это им не удалось.

Подъезжаем к самому настоящему дворцу. Парапеты и колоннады – привет из прошлой эры, и все же здание в безупречном состоянии, словно только что построено, и его белые стены так и сверкают на дневном солнце. Окружение самое идиллическое – идеально выкошенные газоны спадают к открыточного вида пляжу. И это реально настоящие павлины бродят среди фигурно постриженных кустов?

– Да вы богач, – не сдерживаюсь я и сразу же чувствую, как у меня разгорается лицо.

Дэниел улыбается.

– Был бы богачом, если б у моих бабушки с дедушкой не было семерых детей, – говорит он. – А внуков на данный момент уже шестнадцать, так что у каждого лишь по маленькому кусочку всего этого великолепия, хотя да – с голоду и вправду не пухнем… Ой, простите! Погодите, давайте я вам дверь открою.

Он выпрыгивает из машины, а я остаюсь наедине со своим мысленным образом шестнадцати Адамов и Дэниелов, каждый из которых владеет ломтиком этого рая.

Моя дверца распахивается, но это не Дэниел – это Адам. Его голос мягок и нежен, но обращается он не ко мне.

– Смотри-ка, кто тут, дружок, – воркует он. – Мамочка вернулась!

Похоже, мы объявились раньше, чем ожидалось. Рядом с Адамом на зеленой лужайке стоит один из множества наследников всей этой роскоши. Стоит неподвижно, как статуя, и таращится на меня, словно на привидение.

Тарквин.

Мой типа сын.

– Тарквин! Тарки!

Кубарем вываливаюсь из машины, язык спотыкается на незнакомом прозвище. Разве это не ему полагается сломя голову мчаться ко мне в руки? Но он не двигается с места и даже – или это мне просто кажется? – съеживается и пятится назад, когда я сжимаю его во вполне добросовестной имитации любящих объятий.

Тарквина я не видела практически с той свадьбы. В Таиланде пацан валялся в отрубях после наркоза, и было не похоже, чтобы он хоть сколько-нибудь вырос. Все это время я думала о нем как о грудничке, бесформенном комочке щенячьего жира, кое-как ворочающемся в тугих ползунках. Но нет, это самый натуральный мальчик, полностью сформировавшееся человеческое существо. Совершенно мне незнакомое.

Что бы ему такого сказать? Как вообще прикажете разговаривать с ним? «Ути-пути-пуси» или «Как дела, молодой человек?» Мне нельзя ничего говорить на случай, если я брякну что-нибудь не то, так что храню молчание, прикрывая свою растерянность слезами. Цепляюсь за ребенка, желая, чтобы он обнял меня в ответ, и мысленно трепеща, чтобы он не выдал какую-нибудь бомбу вроде «Привет, тетя Айрис!». Поганец упорно выворачивается у меня из рук.

Адам произносит своим певучим голосом:

– Посмотри, это же мамочка! Тарки скучал по мамочке, правда?

Беру пример с Адама.

– Ну здравствуй, Тарки! – умильно пропеваю я, на октаву выше своего обычного тона. – Мамочка тоже по тебе скучала!