Роуз Карлайл - Девушка в зеркале [litres]

Уже под вечер прошу Адама отвезти меня на «Вирсавию», но он сопротивляется.

– Предки сказали: живите тут сколько хотите. Никто нас из этого люкса не гонит, – говорит он. – Я думал, ты больше и видеть не хочешь эту чертову посудину.

Мне нужно назвать какую-то причину. Не могу же я сказать, что меня задолбала компания его многочисленных родственников! Или что я просто скучаю без моря.

– Это последнее место, в котором я была со своей сестрой, – проникновенно произношу я наконец. – Последнее место, где она была жива.

Адам явно полон сомнений, но я не отстаю, и в конце концов он соглашается отвезти меня на лодку. Тарквин проведет ночь с родственниками. Дэниел даст нам свою машину.

В машине я впервые оказываюсь наедине с Адамом. Пафосный шофер Дэниела, судя по всему, в данный момент занят чем-то другим. Теперь самое время все прояснить. «Дорогой, я потеряла ребенка». Это-то легко сказать, но что дальше? «Давай прямо сейчас заделаем другого?» Но тот ребенок был случайностью, и мое тело только что прошло через суровые испытания. Вдруг он захочет выждать?

Все эти слова остаются непроизнесенными. Зато Адам всю дорогу до марины, где нас ожидает «Вирсавия», буквально не закрывает рта. Рассказывает мне, как едва не умер, когда «Вирсавия» опаздывала к намеченному сроку, как запаниковал, увидев меня на палубе, пока я пыталась самостоятельно справиться с лодкой. Как отлегло у него от сердца, когда нашел меня целой и невредимой и опять обнял меня…

– Я помогу тебе справиться с этим, Саммер, – как ты помогла мне после потери Хелен!

В основном же повторяются одни и те же слова: «Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя!»

Оставляем машину неподалеку от марины «Райского острова» [21]и идем пешком мимо вереницы ресторанов на открытом воздухе. Французских, турецких, бразильских, китайских… На фоне закатного неба полыхают неоновые вывески. В вечернем воздухе витают аппетитные ароматы.

– Где хочешь поесть? – спрашивает Адам.

Не могу даже думать о еде. Мне нужно каким-то образом остаться на лодке одной. Нужно срочно избавиться от диска. Но не могу же я сказать Адаму – давай, мол, иди, подкрепись без меня! Это же типа как наше великое воссоединение…

Единственная причина, по которой Адам может хоть раз за весь вечер оставить меня в одиночестве, – это если ему приспичит в сортир. А я не могу забрать диск, пока он справляет нужду. Раненая рука слушается плохо, времени почти не будет, и он может что-нибудь услышать. На лодке можно ощутить движение, даже если просто переставить тяжелую сумку с места на место.

Теперь перед нами супермаркет, лотки у входа завалены папайей и лаймом.

– Ой, какая прелесть! – восклицаю я. – Разве нельзя поесть на борту? Я хочу побыть наедине с тобой.

– Так уж и быть, приготовлю тебе ужин, красавица, – с готовностью отзывается Адам. – Так, что возьмем: пару стейков, каких-нибудь овощей и, может, еще апельсинового сока?

Стейки – это супер. Явно нет нужды изображать из себя вегетарианку.

– Давай ты сам? – предлагаю я. – А я буду ждать тебя на лодке.

– По-моему, нам лучше держаться вместе, – колеблется Адам. – Тебе может быть сложно опять оказаться там одной.

– Нет, нет, все со мной будет хорошо, – заверяю я. – Если что, у меня «земная болезнь». Мне сейчас нужно, чтобы покачивало.

Сказанное совершенно не в духе Саммер – но это действует.

– О’кей, – соглашается Адам.

– До встречи, малыш! – небрежно бросаю я.

Заставляю себя идти не спеша, пока он не скрывается из виду. А потом со всех ног мчусь по плавучему бону в сторону «Вирсавии». Ее мачта прямо впереди, но меня заносит не на те мостки. Черт! Я совсем близко, но не могу перепрыгнуть через три метра открытой воды, так что приходится опять бежать почти до самого супермаркета, чтобы выбраться на нужный бон.

Наконец добегаю до яхты и врываюсь в носовую каюту, где выдергиваю дорожную сумку Айрис из рундука и дрожащими руками расстегиваю «молнию». Засовываю руку под подкладку, нащупывая диск. Ничего. Пропал? Могла полиция обыскать лодку и уже найти его? И когда я уже почти готова сдаться, пальцы натыкаются на холодный тонкий пластик. Выдергиваю диск, едва подавив радостный крик, и запихиваю сумку обратно в рундук.

Когда выбираюсь в кокпит, на марину уже понемногу опускается ночь. Да, решение совершенно правильное. С полицией я вроде более или менее разобралась – или, вернее, разобрался Адам, – так что самое время этому диску пойти искупаться. Несколько напрягает, что он окажется в мелководной гавани, а не в бездонном океане, но морское дно есть морское дно. Никто тут не будет перекапывать его драгой.