Ю Несбё - «Крысиный остров» и другие истории

— Да, — не задумываясь, ответил я. — Да, спасибо.

Следуя за метрдотелем, я пожалел о своем решении. Ясное дело, тут ошибка — или метрдотель не туда посмотрел, или кто-то увел нашу бронь. Все равно я ничего не мог поделать. Я глянул на сообщение Питера в телефоне, чтобы убедиться, что сам я все правильно понял.

Подняв взгляд и заметив ее, я, естественно, удивился, что мне раньше не пришла в голову эта мысль, — и одновременно опешил.

Питер сидел спиной ко мне, и по его позе я понял, что он о чем-то увлеченно говорил — вероятно, о наших ограниченных представлениях о времени и пространстве. Она молчала. Ее взгляд блуждал над его плечом и наткнулся на мой. Ее словно ударило током. И меня тоже. На ней было простое черное платье. На широком лице ее глаза — а может быть, только зрачки — выглядели неестественно большими и черными. Рот тоже широкий, губы полные. А все остальное — маленькое. Нос, уши, плечи. И будто бы под тканью платья нет груди. Наверное, из-за этого тонкого девичьего тела мне и подумалось, что она моложе, чем я теперь увидел. Должно быть, она наша с Питером ровесница.

Она не отводила взгляда. Возможно, я пробудил дремлющее воспоминание — она же видела меня под водой. В любом случае больной она вовсе не казалась. Питер все углублялся в описание той реальности, что, по его мнению, реальнее, чем та, в которой мы трое в данный момент находимся, но я знал, что он заметит выражение лица Мириам и обернется ко мне — это вопрос нескольких секунд.

Не могу изложить все мысли — додуманные, наполовину додуманные и еще даже не оформившиеся, — которые, столкнувшись, заставили меня сделать то, что я сделал: плавно отвести взгляд в сторону и, будто не найдя искомого, развернуться на каблуках и быстро ретироваться.

Когда Питер в половине первого ночи вошел и запер дверь в номер, я сделал вид, что сплю.

Он постоял у двери и прислушался, потом беззвучно снял одежду и лег, не зажигая свет.

— Питер? — пробормотал я, как будто только что проснулся.

— Прости, — сказал он. — Они не хотели меня отпускать.

— Да? Как дела у девушки? Мириам — так ведь?

— Ей очень плохо, но она поправится.

Он зевнул в темноте.

— Спокойной ночи, Мартин, я совсем вымотался. Извини еще раз. Найдем хороший ресторан в Памплоне.

Надо было мне признаться. Сказать, что видел их в ресторане. Триумфально разоблачить его, рассмешить, объяснить, что я, естественно, понимаю расстановку приоритетов, что, раз у него забронирован столик в лучшем в мире ресторане, он должен был пригласить туда девушку, на которой надеялся жениться, — ну о чем тут речь. Что в подобной потенциально судьбоносной ситуации приятелю достанется меньше внимания. Ведь до недавнего времени этот самый приятель не проявлял особого интереса к ресторанам высокой кухни. Я сказал бы, что Питер на самом деле уделил мне больше внимания, чем вообще можно требовать. Может, он был не готов врать, вводить меня в заблуждение? И он взял на себя все эти неприятные хлопоты только ради того, чтобы я не обиделся. Но я ведь и не обиделся! Ну чуть-чуть. Обиделся из-за того, что он не верит в мое участливое к нему отношение. Я бы прекрасно понял, если бы меня променяли на нее — ту, кто, если он правильно разыграет карты за то скромное время, имеющееся у него в распоряжении, может стать женщиной всей его жизни.

Но я этого не сказал. Не знаю почему. Может, потому, что, по-моему, он должен был мне все рассказать, а не я — изобличать его. Секунды в любом случае шли. И когда миновало определенное их количество, было уже поздно. Скажи я что-то сейчас, он бы потерял лицо — смеяться будет уже не над чем. Потому что в течение этих секунд я тоже соврал. И, солгав, притворившись, что ничего не знаю, я дал ему возможность продлить ложь, запутаться в ней. И разоблачи я его сейчас, я вобью между нами клин недоверия.

Я закрыл глаза. Запутанно все, да уж.

Я видел ее глаза на внутренней стороне собственных век. Что она знала? Обо мне, о Питере. Разоблачила ли она ложь о том, что ее спас он? Помнила ли она меня — это ли я увидел в ее взгляде? И почему она в таком случае не сказала Питеру, что видела меня в ресторане? Нет. Нет, она не могла меня запомнить, она тогда едва пришла в себя.

Через некоторое время я услышал, как Питер ровно, глубоко задышал. А потом и я уснул.

На следующее утро мы с Питером освободили номер, взяли такси до вокзала и на переполненном поезде доехали до Памплоны, куда мы, к счастью, заранее заказали билеты. Поездка вглубь страны, на возвышенность, заняла полтора часа. Когда мы вышли в Памплоне, было чуть больше девяти, а воздух по-прежнему прохладный — прохладнее, чем в Сан-Себастьяне, хоть на безоблачном небе сияло солнце.