Лорен Бьюкес - Земля матерей [litres]

– Мне все равно.

– Пожалуйста!

– Я тебя люблю, Билли. Но я не обязана тебя прощать.

Билли кивает. Кивает еще раз, опуская голову. Хорошо. Хорошо-хорошо-хорошо-хорошо. Она складывается пополам, опускаясь на колени. Сжимается в комок, покачиваясь из стороны в сторону. Хорошо. Кровотечение не останавливается. Она ранена. Она осталась одна. Никто ей не поможет. Никому нет до нее дела.

– Простите… – всхлипывает она.

Но кто-то гладит ее по спине. Большая женщина, все еще в одних трусах и лифчике, кожа покрыта мурашками.

– Все в порядке, сестра. Я здесь.

– Она меня бросила!..

– Но я знаю того, кто тебя не бросит. Никогда. Если ты примешь его в свое сердце. Если покаешься. Ты уже произнесла самое главное слово. Самое трудное слово. И я здесь для того, чтобы сказать тебе, сестра моя: ты потерялась, но теперь тебя нашли. Тебя узнали. Я с тобой.

– Что? – спрашивает Билли. – Нашли?

– И узнали. Но слушай, ого, кровотечение сильное. Пожалуй, тебя нужно отвезти в больницу.

– Я не хочу, чтобы меня узнали! – бормочет Билли. Вместе с головокружением накатывает паника. Потеря крови. Всему виной потеря крови. Монашка поднимает ее словно мешок картошки. Безжизненный вес. – Ты меня не знаешь. Ты не знаешь, что мне пришлось пережить. Что я сделала. Ты не знаешь. Не можешь этого знать.

– У тебя еще будет время пройти через все печали. Когда ты выздоровеешь. Присоединяйся к нам. Мы о тебе позаботимся.

Поверхность моря вздымается и опускается подобно груди огромного дышащего животного. Майлс никак не мог предположить, что океан способен принимать такие разные формы. Белые гребешки, горные хребты, гладкое стекло. Амихан встает рядом с ним у леерного ограждения, ростом такая же, как и он, под сенью нагроможденных у них за спиной контейнеров, красных, синих и оранжевых, похожих на кубики «Лего». Вокруг суетятся женщины в комбинезонах, затягивая тросы, очищая от ржавчины стойки. Амихан улыбается, открывая кривые зубы. Одного резца нет, остальные сгрудились в кучу. Но Амихан откладывает деньги, заработанные в плавании, на то, чтобы привести зубы в порядок. «Принцесса Диана» зайдет сначала в Браззавиль, затем в Уолфиш-Бей, в Намибии. Там они сойдут на берег. Кел и Сисонке приедут за ними. Это до сих пор кажется несбыточной мечтой.

– Ты занимаешься тагальским языком? – спрашивает Амихан.

– Да! Мадаганг арав! Прекрасный день!

– Почти в точку. Ма-ган-данг арав. Мысленно представляй себе красную бейсболку Трампа. Ма-га [112].

– Спасибо, эта ассоциация мне совсем не нравится! – корчит гримасу Майлс.

– Зато не забудешь.

– А как твой зулусский?

– Соу-бвана, – неуверенно пробует Амихан.

– Савубона, – смеется Майлс.

– А как по-зулусски: «Где твоя мать?»

– Ответ: у нее по-прежнему морская болезнь. Внизу в каюте. Ее выворачивает наизнанку.

– Думаю, ей бы лучше подняться на палубу. – Амихан показывает на воду. – Она должна взглянуть на это.

Майлс несется вниз по трапам, так, как научился у моряков, соскальзывая на руках по поручням, в каюту, где забилась его мама. Он распахивает дверь и плюхается на койку.

– Мама! Вставай! Ты должна пойти со мной!

– Нет, я умираю. Иди без меня.

– Ты должна!

– Позвоните в службу опеки, – стонет мама, уткнувшись лицом в подушку. – Здесь есть мальчик, его нужно отдать в другую семью.

– Мам, я не шучу. Вставай! Это нужно, поверь мне.

– Что, уже показался африканский берег?

– Лучше! – Он сияет.

– Надеюсь. Ради твоего же блага, молодой человек. Кстати, я тебе говорила, у тебя папина улыбка.

– Ты постоянно мне это говоришь, но тут ты неправа. Это не его улыбка. Это моя улыбка.

Майлс поддерживает маму, когда они идут по коридору (хотя он и подозревает, что она отчасти притворяется), помогает ей подняться на палубу и подойти к ограждению. Амихан протягивает ему бинокль, но в этом нет необходимости, они так близко.

Перед ними простирается океан, такой огромный, что виден изгиб земной поверхности, горизонт искривляется.

– О господи! – бормочет мама. – Море по-прежнему здесь. Где мы его и оставили.

– Не это! Прояви немножко терпения! – В глубинах прячутся чудовища, другие измерения, а иногда и целые семейства. Но там есть и что-то хорошее.

– Помнишь, как твой папа заставлял нас смотреть на закаты? Все мы лежали на земле и смотрели, как солнце скользит за горизонт.

– А потом мы вскакивали на ноги, чтобы увидеть заход солнца во второй раз. Два по цене одного.