Линвуд Баркли - Двадцать три

– Как, вы считаете, я должен поступить? – спросил он. – Что мне делать?

– Не поняла? – пробормотала Соня и стала отступать шаг за шагом, то и дело оглядываясь.

Откуда-то издалека послышался вой сирен.

– Как я должен поступить, если моя жена беременна? – Он с мольбой смотрел на нее. – Не уверен, что могу справиться со всем этим. Как все ужасно запуталась! Никак не могу разобраться в своих чувствах. Слишком много сразу всего навалилось. Пришел сюда решить одну проблему, а тут появляется другая. Впрочем, не знаю, можно ли назвать этой проблемой?..

– Да вы просто псих! – крикнула Соня, развернулась и бросилась бежать.

Резким толчком распахнула входную дверь и вылетела на улицу из дома, точно внутри его прогремел взрыв. Два полицейских автомобиля мчались по улице, сверкали мигалки, завывали сирены. Соня помчалась по лужайке навстречу им, размахивая руками.

Ангус выбежал из дома следом за ней, но тут же остановился на крыльце как вкопанный. Он тоже увидел, что к дому приближаются машины.

Он достал мобильник и отправил Гейл эсэмэску: «Что, если я приеду домой прямо сейчас?»

И стоял, уставившись на экран, а полицейские машины с визгом затормозили перед домом.

«Уже еду к тебе», – написала в ответ Гейл.

Из первой машины вышла женщина-офицер. Соня Рупер что-то говорила ей, показывая пальцем на Карлсона.

– Детектив Карлсон! – окликнула его женщина-полицейский. – Вы детектив Карлсон?

Он быстро напечатал: «О’кей».

Потом поднял голову и сказал:

– Да, это я Карлсон.

Из-за угла вывернулся еще один автомобиль, черный, без каких-либо опознавательных знаков. Карлсон сразу же узнал его – эта машина тоже принадлежала полицейскому управлению Промис-Фоллз. И еще он был абсолютно уверен, что за рулем сидит не кто иной, как Барри Дакворт.

А рядом с ним на сиденье он увидел Гейл.

Она распахнула дверцу, едва Дакворт притормозил.

– Гейл! – крикнул Дакворт. – Подожди!

Но она не собиралась ждать. Промчалась мимо двух автомобилей с сиренами, отмахнулась от женщины-офицера, которая призывала ее остановиться, и бросилась прямо к мужу. Тот стоял не двигаясь, ждал. Она приблизилась к нему на фут. Остановилась, и тут Ангус улыбнулся.

– Может, и хорошо, что ты мне ничего не сказала, – пробормотал Ангус. – А то не знаю, что бы я с тобой в тот момент сделал.

Тут ноги у Гейл стали ватными, и она упала перед ним на колени.

Ронда Финдерман распорядилась отвести его в комнату для допросов.

От услуг адвоката Ангус категорически отказался. Подписал официальный отказ, мы приготовились записывать его показания, и он рассказал нам все, подкрепляя свои показания множеством деталей и подробностей.

И об Оливии Фишер, и о Розмари Гейнор, и о последнем убийстве Лорейн Пламмер. Признался и в еще одном убийстве в Кливленде. Теперь, зная подробности этого преступления, я мог связаться с полицией Кливленда и преподнести им раскрытие этого дела на блюдечке с голубой каемочкой.

Ангус пытался объяснить всем нам, что тем самым он спасал еще не рожденных детей от жизни, полной несчастий и страданий.

– А вот с Розмари Гейнор вышла промашка, – заметил он. – Я не знал, что у нее уже есть ребенок.

И скроил недовольную гримасу, словно школьник, который получил всего лишь пятерку, а не «пять с плюсом», как ожидал.

Шеф полиции Финдерман не произнесла ни единого слова, слушая все эти его излияния. Больше всего ее угнетала мысль о том, что серийным убийцей оказался один из своих. И этого человека она повысила в должности, перевела в детективы. Я не позавидую ей, когда она, представ перед камерами, будет отвечать на этот вопрос.

– Я хотел бы узнать ваше мнение по одному вопросу, – заявил вдруг Ангус.

– Это по какому же? – уточнил я.

– Да насчет Виктора Руни и всей этой истории с отравлением воды. Интересно было бы знать, не припишете ли вы мне и эту вину.

– Не думаю, что мое мнение по этому вопросу столь важно для тебя, Ангус, – ответил я.

– Нет, мне правда очень хотелось бы знать. Я ценю твое мнение.

– Тогда почему бы тебе не сознаться, что и это тоже твоя вина?

– Поначалу я думал, что так и есть. Но потом подумал, что все же это целиком и полностью вина Виктора. То было его решение. Вне зависимости от того, что сделал я или другие люди, которые не сделали ровным счетом ничего. Это был исключительно его выбор.

– Понимаю.

– Ты со мной не согласен? – спросил он.