Тесс Герритсен - Двойник [litres]

– Да она же просто залеченная шизофреничка.

– Я в этом не очень уверена.

Маура посмотрела на Риццоли:

– Что вы знаете о ней такого, чего не знаю я?

Некоторое время Риццоли вела машину молча. Но не потому, что была слишком увлечена дорогой; казалось, она тщательно обдумывала, как ей лучше построить ответ.

– Помните Уоррена Хойта? – спросила она наконец.

Хотя ее вопрос прозвучал непринужденно, Маура заметила, как окаменело ее лицо, а руки крепче сжали руль.

«Уоррен Хойт, – подумала Маура. – Хирург».

Такое прозвище дали ему полицейские. Он заслужил его зверствами, которым подвергал свои жертвы. Его инструментами были скотч и скальпель, а добычей становились мирно спавшие женщины, которые и не подозревали о том, что в темноте над ними склонился убийца, предвкушавший удовольствие от первого надреза. Джейн Риццоли стала последним объектом его фантазий, оппонентом в игре разума, проиграть в которой он не собирался.

Но именно Риццоли обезвредила его единственным выстрелом, поразившим позвоночник. Вселенная парализованного Уоррена Хойта усохла до размеров больничной койки, и его единственной радостью остались фантазии, игры ума, столь же блестящего и опасного, как прежде.

– Конечно, я помню его, – ответила Маура.

Она видела результаты его работы, ужасные увечья, которые его скальпель оставил на теле одной из жертв.

– Я ведь постоянно навожу о нем справки, – продолжила Риццоли. – Ну, просто для того, чтобы убедиться: хищник по-прежнему в клетке. Да, он действительно прикован к постели. И каждую среду вот уже в течение восьми месяцев его кое-кто навещает. Доктор Джойс О’Доннел.

Маура нахмурилась:

– Зачем?

– Она уверяет, что это необходимо для ее исследований в области психологии жестокого поведения. По ее теории, убийцы не несут ответственности за свои действия. Корни, дескать, в родовых травмах или тяжелом детстве, которые вызывают у них тягу к насилию. Разумеется, для адвокатов она просто находка. Ее послушать, так Джеффри Дамер [6]был попросту не понят, а Джона Уэйна Гэйси [7]слишком часто били по голове. Она оправдает кого угодно.

– Видимо, она выполняет работу, за которую платят.

– Я не думаю, что она делает это из-за денег.

– Тогда из-за чего?

– Ей просто хочется личного контакта с теми, кто убивает. Она говорит, что это ее исследовательская работа, что она делает это ради науки. Ну да, Йозеф Менгеле [8]тоже убивал ради науки. Все это отговорки, она просто стремится придать лоск респектабельности тому, что она делает.

– И что же она делает?

– Ищет источник возбуждения. Она балдеет, когда слушает о фантазиях убийцы. Ей нравится погружаться в его душу, смотреть на мир его глазами. Понимать, что значит быть чудовищем.

– Вы так говорите, будто она и сама такая.

– Возможно, ей хочется быть такой. Я видела письма, которые она писала Хойту, когда тот находился в тюрьме. Она просила его поделиться с ней деталями совершенных убийств. О да, она обожает детали.

– Многие люди любопытствуют по поводу того, что касается смерти.

– Она не просто любопытна. Ей хочется знать, каково это – резать кожу и наблюдать, как жертва истекает кровью. Что значит наслаждаться бесконечной властью. Она жаждет подробностей, как вампир жаждет крови. – Риццоли немного помолчала. Потом усмехнулась: – Знаете, я только сейчас поняла кое-что. А ведь она и в самом деле вампир. Они с Хойтом питают друг друга энергией. Он пересказывает ей свои фантазии, а она говорит, что в них нет ничего плохого. Что абсолютно нормально заводиться от мысли о чьей-то перерезанной глотке.

– И вот теперь она навещает мою мать.

– Да. – Риццоли взглянула на нее. – Интересно, какими фантазиями делится с ней ваша мать?

Маура подумала о тех преступлениях, в которых обвинили Амальтею Лэнк. Интересно, что она думала, когда подбирала двух сестер на дороге? Возбуждало ли ее предвкушение убийства, пьянящая доза власти?

– Сам факт, что О’Доннел сочла Амальтею достойной своего внимания, кое о чем говорит, – заметила Риццоли.

– И о чем же?

– О’Доннел не тратит время на заурядных убийц. Ей неинтересен вооруженный грабитель, который палит из пистолета. Или муж, который в порыве ярости сбрасывает жену с лестницы. Нет, она предпочитает иметь дело только с теми, кому нравится убивать. Кто лишний раз прокручивает нож в теле жертвы, потому что ему нравится скрес ти лезвием по кости. Она проводит время только с особенными убийцами. С чудовищами.