Фиона Бартон - Дитя

Выйдя из подземки, я иду к маленькой кафешке в Гайд-парке, возле озера, которую так любит Гарри. Она может дойти до нее от дома пешком, а мне лишь в удовольствие будет посидеть немного на свежем воздухе, подставив лицо ласковому солнцу.

Пол думает, что я у врача. Через тридцать минут он должен позвонить мне на мобильный, и я совру ему насчет того, что якобы думает о моем состоянии мистер Великолепный. Все нормально, я знаю, что ему сказать. В метро уже порепетировала.

Я прихожу раньше времени, а потому принимаюсь перечитывать статью Кейт Уотерс. Материал на сей раз куда пространнее, там гораздо больше подробностей и вовлечено больше людей, которые обсуждают произошедшее и строят свои предположения. Однако в центре всего этого – маленькая Элис Ирвинг. Там помещена всего одна оставшаяся от малютки фотография, и она настолько старая и нечеткая, что трудно что-то разглядеть. А еще есть фото Анджелы Ирвинг, матери Элис, которая на снимке стоит в нашем бывшем саду на Говард-стрит.

Мне кажется, истина вот-вот прорвется наружу, и все наверняка ее увидят. Без сомнений.

Я уже готова снова позвонить Кейт Уотерс, чтобы узнать, что именно та подозревает, но тут вижу спешащую ко мне через парк Гарри. Ничего, позвоню газетчице попозже.

Подруга меня сердечно обнимает, а потом чуть отстраняет, чтобы меня получше разглядеть.

– Господи, Гарри, все со мной хорошо.

Но мы обе знаем, что ей известно: ничего-то мне не хорошо. Гарри плюхается на сиденье, закидывая свою огромную сумку на соседний стул.

– А, ну да, да, – кивает она. – Кстати, очень даже неплохо выглядишь.

– Я выгляжу как черт из преисподней. Кстати, предполагается, что я на приеме у врача.

Гарри поднимает бровь:

– А почему же ты не там?

– Что-то не тянет, – отвечаю я и беру в руки ламинированное меню. – В общем, если Пол мне позвонит, я должна буду ему соврать. Ладно? Ой, только не надо так на меня смотреть! Ты делала кое-что и похуже.

Смеясь, Гарри вытягивает у меня из рук меню.

– Если честно, я и сама на прошлой неделе должна была пойти к врачу, но улизнула. Так что я тебя не заложу.

– А тебе зачем надо было? – спрашиваю ее.

Гарри строит притворную мину.

– Так, узелок в груди. Ну, даже и не узелок на самом деле.

– Ты идиотка! Иди давай, записывайся еще раз.

– Да-да, ладно. Завтра запишусь. Чего ты хочешь выпить?

Глядя, как Гарри исчезает внутри кафе, я благодарю Бога за то, что она есть. Ведь это именно Гарри однажды заставила меня произвести трезвую ревизию обломков моей разбитой жизни.

Было лето 1994 года, и ее каким-то ветром занесло в паб, где я тогда работала: наполняла пинты, размораживала готовые «пастушьи» пироги или просто топталась без толку за стойкой.

– Эмма! – вскричала Гарри, заметив, как я несу к соседнему столику поднос с заказом.

Было настолько странно увидеться с ней снова. Прошло уже столько лет, и весь контекст нашей дружбы давно канул в прошлое, а потому она казалась мне и знакомой, и в то же время какой-то чужой. Словно замечаешь на улице некое, довольно известное лицо и на мгновение не можешь его толком распознать.

К тому же она нисколько не напоминала ту мою лучшую подругу, что я видела в последний раз. Нынешняя Гарри была этакой гламурной столичной штучкой в шитом на заказ брючном костюме, с наманикюренными ногтями, распрямленными волосами и в скрывающих глаза огромных солнцезащитных очках.

Да и я, подозреваю, больше уже не походила на ее прежнюю лучшую подругу. Я стала еще выше, высветлила и коротко постригла волосы, и была тонюсенькой как спичка. На фотографиях того периода я выглядела крепко сидящей на героине наркоманкой.

– Привет, Эмма, – сказала она.

Я как будто ожидала, что рано или поздно она все же объявится. Скорее, втайне на это надеялась. Когда я порой позволяла себе думать о своей прошлой жизни, то начинала скучать по Гарри. Какие-то мелочи – песня по радио, которую мы когда-то вместе пели, или любимая фразочка Гарри – мгновенно выбивали меня из колеи, и я словно цепенела. На какой-то миг я вновь становилась той девочкой-подростком. А потом опять возвращалась к отмыванию тарелок или нацеживанию пинт.

Тогда мне было тяжело ее увидеть, учитывая, насколько близки мы с ней были когда-то. Я даже отшатнулась от Гарри, словно она несла в себе какую-то угрозу.

– Привет, Гарри, – быстро ответила я. – Не могу стоять, уж извини. Целая кухня заказов.

Она приподняла очки на голову и твердо поглядела на меня.