Агата Горай - Память без срока давности

Уверена, Маркович не похвалил бы меня за то, что я совершила, но у него нашлись бы для меня не укоры или нравоучения, а непременно самые важные слова. Как же сложно в одиночку высвободиться из паутины боли, отчаяния, обреченности и мрака…

30 мая 2003 года (день рождения, шестнадцать лет)

– Маркович, я ужасный человек. В моей голове миллион и одна тысяча воспоминаний, но едва ли из них наберется сотня добрых. Я всегда ненавидела своего отца, презираю мать, а ее мудака Марка готова убить. Не люблю сестру, да и люди в целом не вызывают во мне симпатий. Зачем это все в моей голове?

Я и старик сидим на сочной траве тюремного двора, некогда предназначенного для прогулки зэков. Грубые берцы давно перестали вытаптывать не без труда пробивавшуюся зелень, а заботливый Маркович всегда следит за чистотой, контролирует рост и даже удобряет этот матрац, на котором нам так нравится отдыхать.

– Нет, милая, что ты, какой же ты ужасный человек, если тебе неспокойно от подобных мыслей? – Рука старика ловко нырнула в карман брюк, и спустя несколько секунд в его рту задымилась сигарета, а клубы дыма появлялись наружу медленно, как туман поутру. – Думаю, каждый живущий на Земле хоть раз в жизни ловил себя на ненависти к самым близким. Все без исключения хотя бы раз испытывали ненависть к родителям, друзьям, любимым. Вот только многие не помнят или не хотят помнить о подобных чувствах, считая их постыдными, не нормальными. Тебе же досталось больше других: ты не знаешь, как это забыть, в чем же тут твоя вина? Да и по правде говоря, твой папаша еще тот фрукт, а этого твоего Марка-херарка я бы и сам пришил. Так что пятьдесят на пятьдесят выходит. Не так уж и плохо.

Ловлю на себе добрый взгляд Марковича. Мне нравится то, что изрек его улыбчивый рот, но я все еще в замешательстве.

– Но подавляющее большинство народа просто светятся от избытка любви. Все такие хорошие дети, такие замечательные родители, отличные друзья. Все вокруг упорно закрывают глаза на очевидные вещи и ведут счастливый образ жизни. Мама долгие годы мучилась с отцом, но она не ревела сутки напролет, а даже казалась счастливой. Сейчас вот с этим Марком не замечает ничего и тоже светится, будто месяц в полнолуние. Клавдия, несмотря на временную прописку в больницах… Не говорю уже обо всех не слишком знакомых мне людях. Все находят счастье в чем-то и живут. Я смотрю на этот мир и думаю, то ли люди так тупы, что не понимают, к чему все эти радости, то ли я слишком гнилая… Жизнь – боль. Неужели это известно только мне?

– Деточка, люди склонны к самообману. Люди умеют забывать и только поэтому прощать. Мы не стремимся ухватиться за обиду и ненависть и выпускаем их на волю, чтоб жить спокойно дальше. – Старик привычно затянулся никотином. – Знаешь, здесь, в «Сизом голубе», большинство отбывали наказание за то, что не сумели лицемерить и не хотели забывать. Те, кто не сумел отпустить. Большинство подстраивается под принятые обществом, эволюцией и бог еще знает чем и кем стандарты. А те, кто не сумел пережить измену, ложь, предательство, боль, оказываются в подобных местах. Так устроен наш мир, и ты в нем не исключение, но ты выше этого. Много ума ведь не нужно, чтобы наказать смертью предателя, которого ты люто ненавидишь, это я по собственному опыту знаю. А чтоб ежесекундно помнить боль обиды, осознавать ее и пропускать через себя с каждым новым днем, не сломаться и не оказаться в ее пасти – нужно быть поистине сильным человеком.

– Но я не…

– После всего ужаса, через который тебе пришлось пройти, ты не стала уничтожать собак, верно ведь?

– Да, но…

– Никаких «но». Поверь, люди убивают и за меньшие прегрешения.

– Но мне иногда хочется убить. Не животное, нет. Есть люди, которые просто напрашиваются на конец. Я бы без колебаний перерезала глотки парочке человечков.

– Но ты ведь не сделала этого до сих пор?

– Нет.

– Тогда тебе не стоит беспокоиться о своей ненависти – она естественна. Ты просто должна понять – нет идеальных людей. Твои родители не идеальны. Ты не идеальна. Мир не идеален. Ты либо принимаешь это и живешь как все, либо… – старик прокашлялся, – либо пытаешься восстановить справедливость и оказываешься в подобном месте лет так… от десяти до пожизненного. Пока ты справляешься, и видит бог, да и я тоже, так и будет продолжаться. Ты хорошая девочка, уж я-то знаю, о чем говорю, и не пытайся переубедить себя в обратном. Ты особенная, другой такой не сыскать. Никогда об этом не забывай и не занимайся саморазрушением. Любовь и ненависть в тебе тоже естественны, в каждом человеке это есть. День не был бы так прекрасен, если б не ночь. А в особенно опасные и болезненные моменты представляй, будто в твоей душе царит сейчас полярная ночь, черная и, кажется, нескончаемая… Но никогда не забывай, что где-то там тебя обязательно дождется полярный день. По-другому никак.