Агата Горай - Память без срока давности

Снова слышу, как сестра шмыгает носом, таская туда-сюда сопли, и мечтаю только об одном – избавиться от подобных звуков, от ее голоса и от ее присутствия.

– Знаешь, мне даже рассказывать тебе о своей жизни неловко, так сильно она отличается от твоей… У меня муж, дети, семья… – Можно подумать, что я когда-либо мечтала о «подобном» счастье! – Но, Лиза, у тебя ведь тоже все еще может быть! – Подобной наглой лжи мне не доводилось слышать… никогда. – Тебе всего двадцать пять! Пластические хирурги уже сейчас практически полубоги, а на что они будут способны спустя год, а тем более пять лет, представить сложно.

Пластическая хирургия, ты серьезно? А как насчет тюремного пожизненного? Да мне плевать, как я буду выглядеть, коротая дни за решеткой! И о светлом будущем теперь мечтать не приходится. Клавдия, ты вообще в курсе, по каким причинам я здесь? Почему ты навещаешь меня здесь? Может, ты детской присыпки надышалась и плохо соображаешь? Я хотела подохнуть, и на медицинские прогрессы с недавнего времени мне плевать, пусть хоть из коровы зайца научатся делать!

– Лиза, а хочешь, я поделюсь секретом? – Сестра явно издевалась. Больше всего на свете я хочу, чтоб ты выкатилась отсюда! – Я даже Николаю не говорила, что у нас снова будет девочка, но не это секрет. Я назову ее в твою честь. Будет Мария Елизавета. Мария – в честь Николашиной мамы. Думаю, будет справедливо ребенку дать имя самых дорогих людей. Я хочу все исправить и искупить перед тобой собственную вину за наши холодные отношения, ведь я никогда даже не пыталась стать ближе к тебе. Но теперь все будет иначе, обещаю. Когда я наблюдаю за играми Кирюши и Милы, сердце напополам разрывается… Почему у нас с тобой никогда ничего подобного не было?.. Быть может, я просто не помню…

– Простите, Клавдия, но вашей сестре пора принимать лекарства, да и доктор хочет самые проблемные места лично осмотреть. Быть может, завтра будет очередная пересадка кожи.

Если б я могла издавать звуки, я б в этот момент завизжала от радости – пришло мое беспардонное и плохо воспитанное, но все же спасение.

– Да, конечно, – растерянно шепчет Клавдия. – Лиза, поправляйся, а я как-нибудь еще тебя навещу. У тебя все обязательно будет хорошо.

Чувствую на руке теплое прикосновение чужой ладони. Едва касаясь повязок, сестра легонько погладила часть моей несчастной конечности.

За Клавдией захлопнулась дверь, но уже через пару минут снова открылась, и в моих покоях появился доктор. Я научилась определять его по запаху, как собака. От моего врача всегда пахло кремом для бритья или после, которым он, по-моему, натирался полностью. Мой мозг представлял его высоким статным мужчиной почему-то обязательно в очках и всегда с серьезным гладковыбритым лицом, на котором практически нет морщин, хотя ему уже перевалило за сорок. Потребуется не больше двух минут, и доктор приступит к не слишком приятным для меня процедурам. Смена повязок и осмотр ран – это кошмар наяву, и я искренне считаю, что подобные процедуры нужно проделывать под наркозом, так как никакие болеутоляющие не действуют стопроцентно. Возможно, в первые дни так оно и было – мне вводили наркоз, но сейчас… С другой стороны, лучше уж физическая боль, только бы не теребили душу, которая и без того похожа на киноафишу родом из восьмидесятых с рекламой «Коммандос», по нелепой случайности уцелевшую на фасаде старенького заброшенного кинотеатра.

Прежде чем меня начинают переворачивать, будто кусок буженины, готовящийся к запеканию, в голове проносится последняя фраза Клавы. «У тебя все обязательно будет хорошо» . Истерично хохочу, тоже в районе черепной коробки, ведь сомнений нет – она права! Начинаю ощущать медленное движение по венам – лекарство введено, и мозг, будто по приказу, переключается на предстоящий сеанс шоковой терапии.

Сколько времени уходит у лечащих меня врачей на все процедуры, высчитать сложно, но мне кажется, будто оно исчисляется не в часах и уж тем более не в минутах, а в вечностях. Сегодня, например, прежде чем то, что от меня осталось, оставили в покое, я пережила пару-тройку вечностей.

Безумно хочется спать и реветь. Даже сложно понять, чего больше. В голове возникает образ худощавого старика. Маркович. Подсознание намекает на то, чего мне на самом деле хочется больше всего – оказаться в теплых объятиях мудрого старика. Как же я скучаю по нему! Все эти долгие, одинокие, бесконечные годы без него, без его тепла, без его мудрых советов, без его жизненных уроков…