Джеймс Паттерсон - Президент пропал

– Вроде бы да, сэр.

Представляю себе ребенка, мирно спящего на руках у матери. Вдруг Салма вырастет и станет той, что изменит мир? Вдруг она поведет нас к пониманию, и мы забудем все разногласия? Разве не должны мы верить в то, что однажды это и правда случится?

– Может, дождаться, пока закончится встреча? – предлагаю я. – Стороны разъедутся, мы отследим кортеж Абу-Дика и устраним его. Один мертвый террорист – не два, но лучше, чем ничего.

– А как же аль-Фадли? – спрашивает председатель Санчес.

– Отследим и его кортеж. Когда он разделится с близкими, тогда и ударим.

– Сэр, с близкими он не разделится. Вернется в густонаселенную область и там затеряется. Как обычно. Мы его упустим.

– Аль-Фадли редко выходит из убежища, – напоминает Эрика Битти. – Нам выпал потрясающий шанс.

– Потрясающий… Ну да. Убить семерых детей это… потрясающе.

Я встаю и отхожу к стене, прохаживаюсь вдоль нее, повернувшись спиной к совету. Слышу голос Кэти Брандт:

– Господин президент, аль-Фадли – не идиот. Если мы ударим по кортежу Абу-Дика в километре или двух от места встречи, он поймет, почему его пощадили, и тогда распространит среди братьев по оружию весть: держите детей ближе к себе, и американцы вас не тронут.

– На наших детей им плевать, – говорит Эрика Битти.

– Так чем мы лучше их? – спрашиваю. – Ничем? Они убивают наших детей, а мы – их?

Кэти вскидывает руку.

– Нет, сэр, я не то имею в виду. Их цель и есть гражданское население, а мы по мирным гражданам намеренно не бьем. Только в крайнем случае. Нанесем точечный военный удар по лидеру террористов, а не ударим наобум по мирному населению и детям.

Веский аргумент, не поспоришь. Вот только для террористов нет разницы между их атаками и точечными ударами Вооруженных сил США. Они не могут выпустить по нам ракету с беспилотника, не могут сразиться с нашей армией или авиацией. Им остается взрывать мирных граждан. Это их версия точечных военных ударов.

Разве мы – как они? Разве мы не запрещаем удары, при которых точно погибнут невинные дети? Одно дело – непредвиденные жертвы, но сейчас-то мы знаем о последствиях заранее.

Род Санчес смотрим на часы.

– С минуты на минуту этот спор может стать бесполезным. Вряд ли наши цели задержатся…

– Да, мне уже говорили, – перебиваю я его.

Закрыв глаза, опускаю голову. Мои советники – команда высококомпетентных и хорошо обученных профессионалов, однако решение принимать мне. Отцы-основатели неспроста поставили во главу армии гражданского человека. Дело ведь не только в военных успехах, а еще и в политике, ценностях, в национальной идее.

Как я могу убить семерых детей?

Ты убиваешь не их. Ты убиваешь двух террористов, которые замыслили очередной удар по мирным людям. Аль-Фадли своих отпрысков губит сам – тем, что прячется за их спинами.

Тем не менее, жить им или умереть, зависит от меня. Однажды я предстану перед Создателем и как тогда оправдаю их смерть?

Если ты дашь им уйти, то оправдаешь их трусливую тактику.

Не имеет значения. Важна жизнь семерых невинных детей.

Подумай: невиданное дело, высокопоставленные террористы встречаются лично. Зачем? Должно быть, готовят крупный теракт. Погибнет куда больше, чем семь детей. Останови их сейчас – и предотвратишь атаку. Спасешь множество жизней.

Открываю глаза. Делаю глубокий вдох и жду, пока успокоится сердце. Оно не успокаивается. Только бьется сильнее.

Я знаю ответ. Знал его с самого начала. Я медлил не потому, что хотел узнать его, а потому, что хотел найти себе оправдание.

Шепотом произношу молитву – за тех детей, за то, что однажды президентам больше не придется принимать подобных решений.

– Господи, помоги нам, – говорю я. – Нанесение удара одобряю.

Мы с Кэролайн возвращаемся в Овальный кабинет. Стрелки на часах мучительно медленно ползут к цифре пять. Мы молчим. Пяти часов вечером в пятницу ждут многие мужчины и женщины – конец рабочей недели, можно наконец-то расслабиться и побыть с семьей. Однако мы с Кэролайн последние четыре дня ждали этого часа, даже не зная, чем он обернется: началом чего-то или концом.

Все началось в прошлый понедельник. Чуть за полдень мне позвонили на личный сотовый, когда я и Кэролайн жевали сэндвичи с индейкой на кухне. О надвигающейся угрозе нам было известно, не понимали мы только ее масштаба. Как ее остановить, тоже не знали. Миссия в Алжире провалилась, и свидетелем тому стал весь мир. Сулиман Чиндорук по-прежнему разгуливал на свободе. На следующий день, во вторник, весь аппарат моего советника по национальной безопасности получил повестки: их показания хотела заслушать специальная комиссия палаты представителей.