Елена Мейсак - Без права на возврат

– Малыш, я тебя везде искал, – Генка сегодня почему-то весь сиял, словно начищенный ботинок, – ты не берешь трубку, и я начал беспокоиться.

– Ну да, и почему-то сразу догадался, где я. Конечно. Самый обычный случай.

– Тут и догадываться нечего. Все пути к твоему дому ведут через этот парк. Выезжаешь куда-то ты не очень часто, а значит, если тебя нет дома, и ты не берешь трубку, то рано или поздно ты появишься здесь.

Он ласково обнял ее.

– Слушай, а поехали в театр? Посмотрим спектакль, а потом посидим в машине на набережной, как раньше.

– После нашей последней поездки я, если честно, боюсь садиться с тобой в машину.

Генка засмеялся.

– Тебе и притворяться не нужно. Ты даже говоришь теми же словами, что и раньше. Просто невероятно.

– Не замечала этого за собой. К тому же, двадцать лет уж прошло. Некоторые из артистов, на которых мы с тобой ходили, уже умерли. А смотреть на новых, думаю, бессмысленно. Нужного эффекта это не даст.

– Ты права. Но тогда позволь пригласить тебя в ресторан?

– Интересно, в какой?

– Ну, как в какой? В Лакодак, все как раньше.

– Послушай, но разве сейчас кто-то ходит на свидания в Лакодак?!

Она вспомнила, как раньше они частенько ходили в Лакодак возле его дома. Он ее галантно приглашал, а она не менее галантно соглашалась. Когда наступила осень, не такая как сейчас, а промозглая, ветреная и холодная, они укрывались под его гостеприимной крышей, садились за круглый столик в центре зала и болтали обо всем на свете. Ей было так уютно с ним, она словно заворачивалась в облако комфорта и, подлетая на нотках благодати как перышко, оседала прямо в недра счастья, в котором он брал ее за руку и, пристально глядя в глаза, говорил, как сильно ее любит.

Общепит девяностых еще не слишком-то сильно отличался от советского. И в приличные места попасть было все так же непросто. Не из-за дефицита, как раньше, но из-за немыслимой дороговизны. Это сейчас в Москве полно харчевен на любой кошелек. А тогдашние рестораны были доступны кому угодно, кроме обычных служащих и, тем паче, студентов.

Поэтому, когда открылся Лакодак, все представители так называемого среднего класса устремились туда. Вечерами было порой даже трудно найти свободный столик, потому что многие мужчины приглашали своих дам на свидание именно сюда.

Но сейчас трудно было себе вообразить, чтобы кто-то кроме бедных студентов или гостящих провинциалов мог пригласить свою даму в Лакодак на порцию стейков и растворимых соков. Ну, да, еще и Генка, конечно.

Она продолжала кружиться в вихрях своих мыслей. Всего за каких-то двадцать лет мир изменился до неузнаваемости. Кто бы мог подумать, что свидания в Лакодаке когда-нибудь выйдут из моды!

Хотя, что она говорит. Мода девяностых вообще была странной. Несколько ее сокурсниц в экономическом встречались с бандитами. Которые водили девчонок в те самые рестораны, к которым она, простая студентка Оля, и он, простой майор милиции Генка, не могли подойти и на пушечный выстрел. В клубах был строгий дресс-код и фейс-контроль, и туда с их фейсом и купленным на вещевом рынке дреcсом 9 их не пустили бы плечистые люди в черном.

Она вспомнила, как счастливые девчонки выходили из универа, рядом с которым их уже поджидали пятисотые и шестисотые «Мерседесы», все черные и наглухо затонированные, как братья-близнецы.

Девчонки были одеты в ультра-короткие юбки и туфли на высоченных каблуках. В таком виде сейчас не каждая проститутка отважится показаться на улице. А тогда это было просто модно, так же, как и лоснящиеся лосины «сарделька-стайл» с китайской пестрой рубашкой из фальшивого шелка.

Модно и престижно было и с бандитами встречаться. Точнее, не обязательно с бандитами, а с теми, у кого водились деньги. Но в те лихие годы среди зажиточных мужчин нечистые на руку попадались часто.

Она вспомнила, как однажды ее сестра, только начав торговать на рынке после окончания школы, рассказывала, как устроилась к кому-то продавать нижнее белье с лотка, и к ней в один прекрасный день, гремя золотыми цепями на шее, подошли двое плечистых, коротко остриженных товарищей в малиновых пиджаках и предложили, как они сказали, защиту.

Несложно было представить, что защита эта была от того, чтобы ее вместе с лотком не разгромили бы какие-нибудь залетные гастролеры или не отобрали всю дневную выручку, за которую ей пришлось бы потом полгода работать бесплатно. Марина тогда очень испугалась и уволилась в тот же день.