Елена Мейсак - Без права на возврат

***

Разлепив веки утром, она почувствовала себя мерзко. Господи, объясни же, наконец, зачем ты засунул меня в бутылочное горлышко две тысячи тринадцатого? Зачем?

Иногда в твоей жизни происходит нечто, что навсегда закрывает тебе дорогу назад, туго сворачивая свитки жизни и запечатывая сургучом. Оно кладет свитки в сундук, ключ от которого выбрасывает в океан. Ты бы и рад вернуться и, возможно, изменить что-то, но не можешь. Вулкан твоего счастья больше не извергается, лава застыла, и ты понимаешь, что у тебя лишь один путь – вперед. У тебя нет прошлого и никогда не будет. Люди, обстоятельства, чувства – все заматывается в свитки. С тобой остаются лишь твои воспоминания, но им не по силам открыть зловещий сундук.

Так и на этот раз. Увиденное ночью на перекрестке опечалило ее и опечатало дорогу в счастливое прошлое.

Сложно было отрицать то, что ее возврат в прошлое к лучшему ничего так и не поменял. Скорее, наоборот, от всех этих приключений ее жизнь, словно старая крыша, покосилась еще больше и съехала набок, силой притяжения клоня всю геометрию сарая вниз. Так и осталось непонятным и непонятым, привнесет ли этот сдвиг хоть что-нибудь хорошее в ее сегодня, или принесет одни лишь несчастья, как снежная лавина, единожды сдвинувшись, погребает под собой все, что попадется на ее пути?

Как и многие посланники девяностых, Ольга считала, что нет на свете ничего хуже, чем остаться без денег, и потому все, что она ни делала, было накрепко с ними повязано. Так или иначе.

Она поступила в ненавистный вуз только для того, чтобы никогда не думать о деньгах, но стоило лишь на миг закрыть глаза, как они исчезли.

Сказочник, устало вздохнув, надвинул на глаза свою волшебную шляпу и отправился восвояси, забрав сказку с собой. А его герои остались там, где и были. Кто-то с лягушкой, кто-то – у разбитого корыта. Но она даже вздрогнула, вдруг подумав, что будь корыто не просто разбито, а хоть трижды раздавлено, остаться у него лучше, чем с мертвой принцессой, которую нужно поцеловать.

Она цинично усмехнулась.

Поколению постсоветских меломанов часто приходилось доставать из магнитофона зажеванную кассету, распрямлять пленку, и, взяв школьный карандаш, перематывать зажеванное, чтобы песня заиграла вновь.

Что же изменилось с тех пор? Песня ее жизни заиграла вновь, целых три года зажеванной пленки отмотали назад, и что толку?

Теперь ее магазин приносит прибыль, но счастливее она от этого не стала. По-прежнему занимается нелюбимым делом. Да еще и Генка. Столько лет и литров слез ей понадобилось, чтобы забыть эту их так называемую любовь, и все для того, чтобы он вот так беспардонно ворвался в ее жизнь снова.

И он не просто ворвался, а упрямо пытается воскресить ее чувства к нему. Зачем ему это нужно? Она нахмурилась. Хотя, если вспомнить, что они вытворяли прошлой ночью, он их уже воскресил. Ее щеки залил густой румянец.

И все же, иногда прошлое – это просто прошлое. Где пленка так зажевана, что ее можно лишь отрезать и слушать песню дальше, аккуратно склеив края. Да, песня получится неполной, но как показала практика, пережеванная песня, прослушанная вновь, тоже не вариант.

Поэтому у прошлого есть только одно предписание: полная ампутация, потому как оно попросту неоперабельно. И как ты ни исхитряйся жонглировать им, жизнь все равно вернет все на круги своя. Она просто будет подкидывать и подкидывать жонглеру шарики, пока он не уронит их все.

Она словно кожей почувствовала, что все реальности, в которых она барахталась, если так можно было выразиться, кривые, а счастливые вероятности событий выпали с ошибкой алгоритма. Что рано или поздно все вернется на круги своя, хоть и в другое время. Бизнес все равно прогорит, банкиры убегут, а Генка погибнет.

Взять хотя бы ту мерзкую черную родинку, выросшую у нее в середине спины чуть пониже лопаток. В две тысячи четырнадцатом ее пришлось срочно удалять, потому что районный онколог решил, что она может оказаться злокачественной. Удалили. По счастью, мрачные предположения врача не подтвердились, но ей пришлось пережить несколько весьма неприятных моментов, дезинфицируя рану и меняя повязки.

И вот сейчас, когда она разглядывала в зеркале это пока еще девственно чистое место на коже, она уже видела маленькую черную точечку, означавшую, что родинка опять начала расти. Все возвращалось!

А значит, нет никакой сказки, и все, что она себе тут намечтала – не более, чем иллюзорный бред. Она уже взрослая тетя, чтобы понимать, что прошлое не хочет, чтобы им жили. Все, что ему на самом деле нужно – это правильно подобранный сундук.