Ти Кинси - Тихая сельская жизнь

– Так что же?

– Ну, наш Роланд, он хитрюга, каких мало. Вечно у него на уме какие-то делишки. Вот, к примеру, в прошлом месяце были мы в Париже – там полным-полно всяких клубов, и они любят старенький регтайм. Ну, эти лягушатники. И вот сидим мы однажды вечером в каком-то кабачке на Монмартре – я, Барри, Робби, Уолли и Сильвия. Два столика заняли. Сидим себе и попиваем красное винцо. Тут подходит какой-то малый и что-то шепчет Роланду на ухо. После этого Роланд и Уолли встают и пересаживаются к нему за стол. И долго о чем-то толкуют.

– А вы не слышали, о чем они говорили? – вмешалась леди Хардкасл.

Мэлоуни Скинз тут же повернулся к ней.

– Вот то-то и оно, леди. И да и нет.

– Что вы хотите этим сказать? – не поняла моя хозяйка.

– Ну, кое-какие обрывки до меня доносились, но я так и не понял из них, о чем речь. Тот парень, который подошел к Роланду, вроде говорил: «Я знаю, как до него добраться, и покупателя нашел, но мне ни за что не протащить его через британскую таможню». А Роланд ему в ответ: «Не ропщи, мы все организуем как надо! Разве нет, Уолли?» И усмехнулся, а Уолли ему в ответ тоже.

– Думаете, они оба замышляли контрабанду?

– Ну а разве не похоже?

– Думаю, да. И если Холлоуэй тоже был втянут в их аферу, то предмет, о котором они говорили, вполне мог очутиться в футляре его инструмента. Но при чем тут вообще Холлоуэй? Если всем заправлял Ричмен, зачем ему с кем-то делиться?

– У него ведь нет футляра для инструмента, – пояснил Скинз. – Он на фортепьяно жарит, так что какие тут футляры? Наши-то сумки иногда осматривают, а вот футляры с инструментами – никогда. Поэтому, думаю, нашему Ролли позарез нужен был кто-нибудь с футляром. Чтобы он мог там что-нибудь заныкать.

– Видимо, сам предмет небольшой, – заключила леди Хардкасл. – Но нашу задачу это мало облегчает. В конце концов, там могло оказаться что угодно.

– Верно, миледи, – согласился инспектор. – А у вас, мистер Мэлоуни, есть на этот счет какие-нибудь догадки?

– Нет, никаких. Они потом бормотали так, что ничего не разберешь, ну а потом нас позвали ко второму отделению.

– Вы хорошо запомнили парня, который разговаривал с Рональдом? Никогда его раньше не видели?

– Нет, раньше я точно его не встречал. Заведение было не ахти какое. Темно, только свечи на столиках в старых бутылках из-под вина… Те еще подсвечники…

– А что у него был за акцент? – поинтересовалась леди Хардкасл. – Вы смогли бы определить, откуда он?

– Говорил он по-английски. Те несколько слов, которые я расслышал, звучали вполне нормально. Такое впечатление, что он изъясняется без особого труда, но кое-какие слова звучали не так, и сразу же можно было понять, что английский – не родной его язык. Понимаете? Он говорил правильно, но чувствовалось, что он – иностранец.

– Но вы так и не поняли, откуда он? – вставил вопрос инспектор.

– Да что я, профессор лингвистики, что ли?

– Нет, сэр, но зато вы обладаете музыкальным слухом. Способны уловить и тон, и ритм – одним словом, все, что обычному уху недоступно. Слух – ваша вторая натура. К тому же вы постоянно в разъездах. Вы уже столько разных акцентов наслушались.

Насупившись, Айвор Скинз погрузился в размышления.

– Ну, я… Не думаю, что он англичанин, – сказал ударник наконец. – Но и не француз – француза, если тот заговорит по-английски, я вмиг определю. Даже если он чешет, как на родном. Выговор у него был такой, как у матросов-индийцев из Ист-Энда.

– Хотите сказать, что он индиец?

– Да, но не из обычной черни, а, похоже, из образованных.

– Был там кто-нибудь еще, мистер Скинз? – спросила я, решив внести и свою лепту в разговор.

– Еще?

– Ну, кто-нибудь, с кем разговаривал этот джентльмен из Индии? Кто-нибудь, кто показался вам странным? Чье присутствие могло бы подсказать нам более точное содержание их разговора?

– Понимаю, понимаю. Нет, дорогуша, это был заурядный парижский клуб. Пестрое общество. Кого там только не было: и тупицы, и хамы, и люди приличные. И те, кто просто с улицы случайно зашел, послушать музыку, и те, кто при деньгах, кого… ну, потянуло на приключения.

– М-да… – разочарованно протянула я. – Значит, не было никого, кто бы выделялся в этой толпе?

– Нет, лапочка, никого. Самая обычная разноперая компания в парижский субботний вечер.

Я понимающе кивнула.

– Благодарю вас, мистер Мэлоуни, все, что вы рассказали, весьма важно, – подытожил инспектор, записывая что-то в свой блокнот. – Понимаю, что вам это может показаться некстати, но я попросил бы вас не покидать «Грейндж» еще парочку дней. Возможно, мы с вами еще побеседуем.