Джулия Хиберлин - Бумажные призраки

– Я решил прогуляться, – сказал Карл. – И вот, обнаружил у машины этих парней!

– Поподробнее.

– Я привязал Барфли к дереву и пошел в лес по большой нужде. Мы с Барфли только-только проснулись. Тут я услышал рев двигателя. Эти двое припарковались ярдах в двухстах от нашего пикапа и вышли на улицу. Машина была та же. Я стал подслушивать их болтовню, но почти ничего не услышал. Толстяка зовут Марко. Они говорили про что-то фиолетовое. А ты чего так долго? Нашла моих девочек?

До меня не сразу доходит, что под «девочками» он имеет в виду фотокамеры. Фиолетовое? Что это может быть? Имя Марко кажется смутно знакомым.

– Откуда у тебя пистолет?

– Удача, да? Пушка обнаружилась под передним сиденьем «Фольксвагена». Студентки нынче пошли беззаботные – чего только не забывают в салонах арендованных тачек. Когда я пошел в лес, то хотел оставить пистолет в машине, но в последний момент передумал: мало ли, в каком настроении ты вернешься из хижины.

– Кто эти парни?

– Откуда мне знать, черт подери?!

До меня потихоньку доходит. Карл угнал машину, а из машины украл пистолет. Стало быть, я – его пособник в угоне транспортного средства и незаконном ношении оружия и боеприпасов. Вдобавок я только что вырубила живого человека. В те секунды, размахивая мешком с камнями, я была сама не своя. Будто бы кто-то другой управлял моими руками.

На улице по-прежнему льет как из ведра. Сквозь мокрое стекло почти не видно двух бедолаг под деревом. Надеюсь, машина не увязнет в грязи. Через двадцать четыре часа нас начнет разыскивать миссис Ти и полиция. Этих людей тоже будет кто-то искать. Я достаю из-под рубашки цепочку с ключом.

– А вот это мне еще пригодится, – говорит Карл. – Он принадлежал тете. Ты смогла открыть нижний ящик ее шкафа? Раньше она все время носила ключ у себя на шее – он напоминал ей об отце. И помогал уберечь ее личные вещи от любопытных племянничков, хе-хе. В ящике оказались пара эротических романов, ее пеньюар со времен медового месяца, пачка облигаций и тот портрет в пустыне. Дядя сделал его еще до свадьбы. Он был фотограф-любитель, между прочим. И многому меня научил. После смерти мне досталось несколько его девочек.

– Ты носишь на груди тетин ключ? А тот портрет чемодана… сделал твой дядя? Ты хранил у нее в шкафу свои фотографии?

– Кажется, до тебя начало доходить.

– А хижину…

– …я унаследовал от тети. Теперь понимаешь, почему она мне так дорога?

– Мы приехали сюда ради одной-единственной фотографии – моей сестры на крыше дома?

Эти камеры каким-то образом олицетворяют твоих жертв? О которых мне ничего не известно?

– А ты, я смотрю, не меняешься. Полна вопросов, как всегда. Нам бы вылезти на улицу – Марко что-то зашевелился.

Карл прекрасно умеет вязать узлы – и людей. Марко изо всех сил дергает руками и ногами, но освободиться от пут не может. Его приятель очнулся и тайком пытается ослабить веревки, однако у него тоже ничего не выходит.

Я выбралась из пикапа, держа над головой мусорный мешок, но на улице понимаю, что от дождя уже можно не прятаться. Гроза стихает, оставляя в воздухе духоту и влажность. Грязь хлюпает у меня под ногами вязким пудингом.

Карл сдирает скотч с губ Марко. Тот плюет ему в лицо и промахивается.

– Я тебя по судам затаскаю, гад!

– Сомневаюсь, – ласково отвечает Карл, освобождая рот его приятелю. Затем он достает пистолет и прицеливается ко второму ярко-желтому «найку» – тому, на котором еще нет крови. – А теперь расскажите моей подруге, что вам от нее надо.

Второй пытается сесть. Он промок насквозь и очень несчастен.

– Марко, с меня хватит! У меня жена и дети. Ты перегнул палку.

– Заткнись, Фред. Хочешь, чтобы жена и дети узнали о твоем подвиге?

– О моем?! Да это ты виноват! Ты уже с ней закончил, когда я заметил вас в воде! Я ее пальцем не тронул!

– Ну и что? В Техасе любят поджаривать не только преступников, но и тех, кто стоял и смотрел.

Щеки Фреда заливаются неприятной багровой краской.

– Ах ты…

Выстрел вспарывает воздух. Пуля уходит в глубокую лужу рядом с Марко, осыпая его комьями грязи.

– Карл! – ору я.

– У меня от этих идиотов голова раскалывается, – жалуется он. И, по-видимому, не преувеличивает. Выражение лица у него какое-то растерянное.

Зато до меня уже все дошло. Вода. Марко. Фред. Не фиолетовый, а Виолетта .

– Карл, я все улажу, хорошо? Больше не стреляй, ради бога! Кто из вас муж Гретхен?

Фред поднимает на меня благодарный взгляд. Он явно рассчитывает на мою доброту.