Патриция Райс: Бумажные розы

— Прошу прощения за беспокойство, джентльмены. Мне нужен Пикос Мартин, он, случайно, не здесь? Лучи предвечернего солнца не проникали за наглухо закрытые ставни окон, и в игорном зале было сумрачно. Вдобавок к этому в полутьме витал сигарный дым, что придавало помещению сходство с первым кругом ада. Люди, сидевшие за карточными столами, были погружены в процесс игры и почти не обратили внимания на видение, явившееся в дверях.

А она была именно видением. Солнце, светившее ей в спину с улицы, четко очертило силуэт, вызолотив роскошные каштановые волосы, тяжелыми свободными волнами струившиеся по плечам. На голове красовалась миниатюрная бархатная шляпка зеленого цвета с кружевными полями. Черты лица при таком скудном освещении различить было трудно, но не было ни малейшего сомнения в том, что они правильны и что кожа у нее мягкого кремового оттенка. По последней моде.

Впрочем, игроки плохо разбирались в моде. Поэтому на них также не произвело впечатления ни элегантное дорожное платье из зеленого фуляра, украшенное множеством оборок, ни темный плащ. Лишь один человек повернул в ее сторону голову, и, едва они встретились глазами, она облегченно вздохнула.

На фоне темных пальто, поношенных плащей и черных шляп этот человек заметно выделялся: на нем были светлая сорочка и ладно сидевший на широких плечах сюртук. Накрахмаленный белоснежный воротничок резко контрастировал с золотисто-бронзовым загаром лица.

Словом, внешность его убедила и успокоила Эви. Девушка поняла, что перед ней именно тот, кого она ищет. Не беда, что он оказался заметно моложе, чем она предполагала. Она считала, что Пикос Мартин — учитывая все его подвиги — должен быть старше, с седыми висками и обветренным лицом. Когда Дэниел рассказывал ей о нем, она представляла себе эдакого волка-одиночку с трехдневной щетиной на скулах. Но и этот человек, судя по его виду, привык к палящему солнцу и дороге.

Прямые густые волосы, правильные — насколько можно было судить в таком полумраке — черты лица. Ей даже показалось, что он красив, хотя хладнокровного убийцу просто язык не поворачивался назвать красивым. Словом, выглядел он исключительно хорошо.

Его взгляд придал девушке уверенности. «Все вышло так, как я и думала». Посчитав, что поиски ее закончены, она решительно приблизилась к столику, за которым сидел этот человек.

— Мистер Мартин? — негромко проговорила она, чуть смутившись шороха своих юбок, раздавшегося в полной тишине. Ей не хотелось никому мешать и отвлекать кого-то от игры.

Люди, сидевшие с загорелым красавцем за одним столом, не обратили на нее внимания. Эви не привыкла к такому отношению к себе, впрочем, в подобных притонах она до сих пор появлялась нечасто.

Игрок окинул ее внимательным взглядом, и губы его тронула улыбка. Эви надеялась, что он заметил, как она ловко ушила плащ: он аккуратно облегал талию и свободно спадал вниз на широкую длинную юбку платья с турнюром. Одеяние Эви ему, похоже, понравилось.

— Я выхожу из игры, ребята, — негромко произнес он, бросил карты и сгреб монеты и банкноты, лежавшие перед ним. Загасив черуту [1]прямо о стол, он поднялся. Никто из игроков не протестовал против его ухода. Напротив, казалось, все вздохнули с облегчением.

— Чем могу быть полезен, мисс? — весело спросил он, смело взяв ее под руку. Эви попыталась было высвободиться, но он не позволил и потянул девушку к дверям. — Давайте выйдем. Такой красивой леди здесь нечего делать.

Эви перестала вырывать руку: пусть держит, ничего в этом нет плохого. Между прочим, она совсем не предполагала, что он окажется таким крепким… Они вышли из темного зала на яркое солнце.

«Такой красивой леди здесь нечего делать…»

Эви и сама это понимала, но другого способа достижения цели не видела, а отступать не привыкла. Дон Кихот не испугался бы десятка вонючих сигар и десятка давно немытых тел. Да, в этом квартале, который мог похвастаться лишь кузницей да каретными мастерскими, благородное общество найти было трудно, но Эви почему-то чувствовала уверенность в том, что никто из здешних обитателей не обидит ее средь бела дня. К тому же улицу, запруженную лошадьми, фургонами и колясками, никак нельзя было уподобить пресловутому «темному переулку». Эви догадывалась, что за запертыми ставнями скрываются рассадники порока, но полагала, что ей ничего не грозит, если она просто пройдет мимо.