Патриция Райс - Невеста графа

Май 1807 года

Джек Фицхью Уикерли, новоиспеченный седьмой граф Дэнкрофт, откинулся на спинку деревянного конторского стула своего покойного отца и, положив ноги в грязных ботинках на высокую кипу пожелтевших счетов, долго разглядывал украшавшую противоположную стену коллекцию оружия, оставленную ему в наследство недавно умершим братом.

У него был богатый арсенал огнестрельного оружия для того, чтобы разом покончить со всеми проблемами.

До слуха Уикерли доносились голоса кредиторов, дожидавшихся в приемной, за дверями кабинета, расположенного на первом этаже усадебного дома. Внезапно шум усилился. Возможно, это свидетельствовало о возвращении слуги, которого Уикерли послал за кофе.

Несмотря на ранний час, Фиц с большим удовольствием выпил бы сейчас виски, а не кофе, но, с его точки зрения, это было бы проявлением неуважения к памяти брата, который совсем недавно обрел вечный покой в фамильном склепе. Хотя вообще-то покойный брат был сам не дурак выпить и наверняка позволил бы Уикерли пропустить стаканчик-другой, а то и уговорить всю бутылку.

Джордж отправился к праотцам в том же состоянии, в котором частенько пребывал, — то есть в приличном подпитии. Фиц испытывал сильное желание взяться за бутылку, однако в отличие от брата не был склонен потворствовать своим слабостям.

До недавних пор Фиц добывал себе пропитание с помощью карточной игры. Будучи младшим сыном, он не имел обязательств перед семьей и был избавлен от хозяйственных забот, связанных с управлением родовым поместьем. Обезоруживающее обаяние и прекрасная память на цифры всегда обеспечивали ему финансовую свободу. Однако теперь по вине его бесхозяйственных родственников, привыкших к излишествам и мотовству, с ней было покончено.

Фиц взглянул на кипы счетов и, закатив глаза к потолку, тяжело вздохнул. Даже королевская казна не могла бы теперь спасти его семью от финансового краха.

Он успел уже просмотреть часть счетов и уведомлений, напоминающих о необходимости возврата долгов, и поэтому находился в состоянии подавленности. Даже если бы Фиц сумел мобилизовать все семейные ресурсы и рачительно управлять имением, оно приносило бы не больше десяти тысяч фунтов в год, а значит, доходы покрыли бы имеющиеся долги примерно через сто лет.

Уикерли избрали путь порока, и он неизбежно привел их к краху. Среди предков Фица были люди, которые могли бы выправить положение и спасти имение. Однако вражда между родственниками привела к роковому расколу в семье, ослабившему род. Начало ей положил дед Фица, разругавшийся в пух и прах со своим братом.

Младшая ветвь семьи занялась торговлей и сколотила на этом поприще крупное состояние. А от старшей ветви фортуна, похоже, навсегда отвернулась.

Закинув руки за голову и сцепив пальцы на затылке, Фиц с восхищением наблюдал за тем, как проскользнувший в дверь Байбли ловко лавирует с подносом в руках между кипами документов. При этом его широкая спина загораживала дверной проем так, чтобы теснившиеся в приемной рассерженные кредиторы не могли видеть Фица.

— Да вы настоящий мастер по части хитроумных маневров, — сказал он, одобрительно кивнув старому слуге. — Похоже, у вас большой опыт общения с кредиторами.

— Точно так, милорд, — подтвердил дворецкий, ставя поднос на стол.

Столовое серебро было давно продано, несмотря на ограничения, наложенные судом на распоряжение имуществом. Графы Дэнкрофт всегда считали себя выше закона с его скучными условностями, даже если они были направлены на защиту интересов их потомков.

— И с судебными приставами тоже, — промолвил Байбли таким тоном, как будто предлагал Фицу сахар. — Ведь кредиторы вашего брата подали иск в суд и выиграли дело. Приставы уже явились сюда, чтобы доставить ответчика в тюрьму.

Фиц опустил ноги на пол и взял с подноса чашку горячего кофе.

— Надеюсь, вы показали им дорогу на кладбище?

— Они не расположены шутить, милорд.

— Да уж, конечно… — Фиц ослабил узел шейного платка, который показался ему вдруг слишком туго затянутым. — Насколько я понимаю, мы вряд ли найдем заначку под одной из подушек, а в подвале нет бутылок с хорошим вином, которые можно было бы продать.

— Все подушки сгрызли мыши, милорд, а в подвалах давно уже пусто. Покойный граф пил пиво собственного изготовления, которое варил в кастрюле, — сказал Байбли, державшийся с большим достоинством, несмотря на свой поношенный, лоснящийся от старости фрак и ветхую от многочисленных стирок рубашку.