Патриция Райс - Магия

— Когда мы будем играть, примем в нашу команду маленькую Кристину, а Лейлу не возьмем, потому что она ничего не умеет и нет никакой пользы от нее, — произнесла светловолосая девушка-подросток, — даже у младших сестренок способностей больше, чем у нее.

— Но дядя Роланд обожает ее, потому что Лейла очень похожа на него, — ответила младшая сестра.

Желая поддержать разговор, старшая из детей, Диана, тряхнув своими белокурыми локонами, заметила, что Лейла очень сильно отличается от всех членов семьи.

— Вы же видите, что она черноволосая, а мы светловолосые, как все в семье Малколм. И способностей у нас больше, чем у нее. Поэтому если она захочет играть, то пусть играет в команде малышей.

Весь этот разговор слышала вверху, на лестнице, десятилетняя Лейла. Сердце ее замирало от каждого услышанного слова. Она вся съежилась и отступила назад, не желая спускаться вниз. Ей очень хотелось принять участие в радостной шумной игре, участники которой должны собрать предметы за ограниченное количество времени. Лейла с волнением ожидала момента, когда окажется в компании своих очаровательных кузин с их способностями находить спрятанные предметы и рисовать картины, воображая то, чего не было.

Лейла не ожидала насмешек в свой адрес, из-за того, что не обладает такими способностями. Она знала, что сестра могла видеть разные цвета вокруг людей, а она не могла, но Кристина ведь была всего лишь ребенком. Мало ли что могут видеть маленькие дети, и кто знает, что это за цвета она видит? Лейла же была самой старшей в семье, и мама говорила, что она самая лучшая помощница, о какой можно только мечтать. Папа называл ее красавицей. Малыши любили играть с ней.

Но сестры считали ее бездарной.

С широко открытыми от потрясения глазами, Лейла дрожала наверху, до конца не осознавая, почему кузины так к ней относятся.

Неужели они думают, что она приемная дочь в семье Малколм? Возможно, ее удочерили? Ее охватил страх. Она представила себе, что от нее могут отказаться и она останется на улице умирать, из-за того что не принадлежит к их семейству. Запаниковав, Лейла поправила свои черные локоны и оглянулась, не идет ли уже за ней здоровяк дворецкий, чтобы вышвырнуть вон. Не увидев поблизости никакой опасности, Лейла вздохнула с облегчением и бросилась искать утешения в объятиях самого родного ей человека, своей матери.

Со слезами на глазах из-за жестоких слов своей кузины Лейла побежала в мастерскую и крепко обвила руками Эрмайон.

— Я же Малколм, правда? — рыдала она на пышной груди своей матери. — Со временем мои волосы посветлеют и станут такими же, как твои, ведь правда?

Опустившись на низенькую скамеечку рядом с кучкой форм для отливки свечей и банками ароматных трав, Эрмайон крепко обняла свою красивую старшую дочь.

— Конечно, ты — Малколм, дорогая. Просто ты не похожа на всех остальных. Ты должна гордиться своими прекрасными черными волосами. Когда-нибудь мужчины будут сходить по тебе с ума.

— Я не хочу, чтобы они сходили по мне с ума, — заявила Лейла со слезами на глазах. — Я хочу нести людям радость, точно так же, как ты и твои свечи, которые просто благоухают счастьем. Я хочу находить спрятанные вещи, как и Диана. Я могу сделать все, что пожелаю, не так ли? Я — Малколм.

Последние слова прозвучали почти как просьба.

Эрмайон погладила длинные локоны дочери.

— Все зависит от нас самих, и только мы можем довести до совершенства то, что дано нам Богом, дорогая. У тебя есть красота, изящество и ум, и когда-нибудь ты сделаешь очень счастливым какого-нибудь мужчину… Только пусть этот мужчина будет не из семейства Ивес, — добавила она с кривой усмешкой. — Никто из нас этого не одобрил бы.

Позабыв о своих бедах, Лейла пристально изучала спокойное лицо матери.

— А кто они такие?

— Семейство Ивес — крушение для всех Малколмов, дорогая. Мы — дети природы, а они — дети науки. Беда, когда они вместе. Но ты еще очень молода, чтобы волноваться об этом.

Не слишком заостряя свое внимание на грядущих бедах, а больше беспокоясь о настоящем, Лейла рассматривала блестящие инструменты на рабочем месте матери. Вдыхая букет ароматов, исходивших от восковых свечей и мыла, которые мать делала, она закусила дрожащую губу и распрямила плечи. Мало что, поняв из намека матери относительно семьи Ивес, она уяснила лишь то, что красива и умна. Гораздо красивее и умнее Дианы. Девочка уже умела играть на клавесине и петь намного лучше своей старшей кузины. У отца ее пение вызывало удовольствие, а игра — улыбку.