Джулия Хиберлин - Бумажные призраки

«Диски “Уорриор”», говоришь? А ты наблюдательный! Эдак он и копам на опознании поможет. Нехорошо.

– Ты Гарри, да? Выдай мне ключи от машины, пожалуйста.

– У нас так не принято… – ворчит Гарри, но сам уже поворачивается к завешанной ключами стене. – Держите. Место номер триста семнадцать в гараже, вон там. – Он указывает пальцем направо. – Третий этаж. Поднимайтесь пешком, лифт сегодня не работает. Но я должен предупредить босса, что вы туда пошли.

– Конечно-конечно!

Я взлетаю по лестнице на третий этаж, открываю дверь и… замираю. В пятидесяти ярдах от меня Карл энергично роется в кузове нашего пикапа, открывая подряд все контейнеры и чемоданы. Увидев искомое, он кладет это в гостиничный мешок для грязного белья (с большой буквой «З» на боку) и принимается отсчитывать купюры от моих припрятанных двух тысяч. Услышав шаги, он поднимает голову и едва заметно усмехается, будто и не удивлен нашей встрече.

– Мы же договаривались… – говорю я.

– Я тоже так думал, пока ты не провела надо мной маленький научный эксперимент. А потом еще и наорала.

– Прости. Я должна была предупредить тебя о визите к врачу. У тебя… рак мозга?

– С чего ты взяла? Пытаешься меня запугать?

– Послушай, Карл, как тебе такой план: мы сейчас вместе едем в Галвестон, а потом я выполняю любое условие из твоего списка. Любое .

– Уолт не любит пляжи Галвестона. И вообще жару. Жара вгоняет его в депрессию.

– Вы можете посидеть в машине, пока я… встречусь кое с кем.

– Любое условие, говоришь? Любое-прелюбое?

– Да.

– Я подумаю. – Многозначительно глядя мне в глаза, он запихивает в мешок еще немного наличных и застегивает молнию. – Почему ты всегда держишь одну руку в кармане?

Название: УТОПЛЕННИЦА

Из книги « Путешествие во времени: фотографии Карла Льюиса Фельдмана»

Пляж Галвестона, 2002

Серебряно-желатиновая печать

Комментарий автора:

Всякий раз, когда я выхожу на этот пляж, меня начинают душить влажность и страх, хотя со времен галвестонского наводнения минуло уже больше ста лет. Дети строят песочные замки и пекут куличики над закопанными трупами. В одном только Галвестоне шторм истребил около шести тысяч человек, а на острове насчитали порядка двенадцати тысяч жертв. Часть трупов сбросили на дно океана, часть сожгли на погребальных кострах, часть зарыли в песок там же, где нашли. Строители до сих пор натыкаются на их кости. Этот снимок я сделал перед знаменитой гостиницей «Галвез», на пляже которой якобы бродят привидения – включая невесту, покончившую жизнь самоубийством, и святую монахиню. В 1900 году, когда на остров налетел ураган, монахини из сиротского приюта Святой Марии бельевыми веревками привязывали к себе детей. Их трупы так и нашли связанными. А век спустя я обнаружил на том самом месте, среди водорослей у берега, это платье. Лицо в складках я разглядел уже позже, только когда напечатал фотографию.

Мы с Барфли мочим ножки в мутной воде пляжа Сан-Луис-пасс на западе Галвестона, где предположительно ушла в темноту Виолетта Сантана. На старых полицейских фотографиях этот отрезок пляжа перетянут желтыми лентами, а песок, словно обломками пиратского корабля, усыпан пустыми пивными банками и бутылками.

Виолетта. Последняя красная точка. Сегодня я решила, что ее можно называть девочкой, ведь она и была девочкой для своих родителей. Ей только-только исполнился двадцать один год.

Я задумала встретиться с Гретхен Муллинс, бывшей однокурсницей Виолетты, еще год назад. Она была самой взрослой свидетельницей из всех, что проходили по трем делам о пропавших без вести девушках, но на мои просьбы каждый раз отвечала «нет». На четвертый раз я придумала новую историю и представилась новым именем. Сработало!

Вообще-то я планировала огорошить Карла этим воспоминанием, поэтому оставлять его в машине с включенным кондиционером и орущими на всю громкость «Зе Ху» мне не хотелось. Зато так он не сможет вмешаться в наш с Гретхен разговор и случайно (или же намеренно) раскрыть мое истинное «я». Она думает, я хочу добиться установки предупредительных знаков на пляже и с этой целью пишу статью о жертвах местных бурных течений.

Мы встречаемся на опасном отрезке пляжа, примерно в двадцати милях от того места, где Карл сделал свой самый дорогой и самый страшный снимок под названием «Утопленница».

В книге и многочисленных интервью он утверждает, что белая ткань в воде – платье, своеобразная посмертная ода жертвам галвестонского наводнения.