Лекси Эллиотт - Француженка по соседству

– Однако она мгновенно сообразила, что ей лучше не вызывать полицию. Ведь полицейские тотчас обнаружат в ее крови наркотик. Даже если ее не обвинят в умышленном убийстве, это будет означать конец ее юридической карьере. Что, помимо Себа, было самой главной целью ее жизни. – Я продолжаю таращиться на Модана, слегка встревоженная его способностью свести человека всего к двум амбициям. Но он прав. Партнерство в «Хафт и Вейл» и Себ – это корень всего, что произошло. – И поэтому она решила избавиться от тела.

– Сама? – негромко спрашивает Том.

Модан мгновенно понимает, к чему он клонит.

– Точно утверждать не берусь, – так же мягко отвечает он. – Хотя, скорее всего, без посторонней помощи не обошлось.

Том, глядя в пол, кивает. Модан одно мгновение смотрит на него и говорит дальше:

– У машины вмятина в передней части, однако установить, как давно она там, невозможно. Как невозможно и доказать, что мисс Хорридж была в машине, даже с кокаином. У нас даже нет возможности доказать, что Северин погибла в результате совершенного на нее наезда. – Модан разводит руками и в гримасе сожаления кривит губы. – Увы, слишком поздно что-то доказывать.

– Но ведь она отправилась на автовокзал, чтобы сбить всех с толку. Именно поэтому и опоздала, когда мы все собрались уезжать. – И все то время, пока я, терзаясь по поводу размолвки с Себом, напряженно сидела за рулем моей крошечной машины, Каро как ни в чем не бывало удобно расположилась на заднем сиденье, как будто до этого не пыталась замести следы убийства… Как так получилось, что я тогда ничего не заподозрила?

– Как я уже сказал, поскольку у нее на голове был тюрбан, какой обычно закручивала Северин, никто не понял, что она блондинка.

Перед моим мысленным взором снова всплывает Каро в стильной красной шляпе – ее образ наложен поверх силуэта Северин.

– Но разве нельзя доказать, что это она, по пропорциям тела?

Модан кивает:

– Oui . Я уже думал над этим. Кстати, весьма полезная вещь. Но как улика не слишком надежная. В принципе, можно было бы доказать, что Каро могла быть на автовокзале, но мы никогда не доказали бы, что это точно она. Никто не хочет брать на себя риск оказаться проигравшей стороной. Возможно, будь этот случай менее политизированным…

– Целиком и полностью согласен с вами в том, что касается мисс Хорридж, – подает голос констебль Стоун, машинально водя рукой по рыжей щетине. С такой нужно бриться как минимум дважды в день, особенно если у него есть планы на вечер. – Учитывая, что мы не можем предъявить ей обвинение в убийстве француженки, мы очень надеялись, что сможем привлечь ее к ответственности за покушение на ваше убийство. Есть ли у вас что-то еще, что вы могли бы рассказать нам? Вдруг ее кто-то видел или слышал ваш с ней разговор? Мы опросили всех ваших соседей, но, увы… ничего.

– Вы говорили с Беном? Из квартиры напротив?

– Его имя Кен, – поправляет меня Модан. – Кен Морланд. – В его голосе нет осуждения, но я все равно его чувствую. Моя память или отсутствие таковой в тесной больничной палате сродни слону. Правда, говорят, что у слонов прекрасная память.

– Никогда не могла разобрать его имя, – бормочу я в свое оправдание.

– Гм, – констебль Стоун прочищает горло. – В любом случае мы его допросили. По его словам, когда он принес вам цветы, вы были дома одна, после чего он пошел прогуляться. А когда вернулся, увидел, что от дома отъезжает «Скорая».

Цветы. Я смотрю на Тома, готовая разреветься от обиды.

– Твои цветы уже наверняка завяли!

– Ничего страшного, – улыбается он. – Я куплю еще, с более романтичной карточкой, если ты не против.

И все же при упоминании цветов в моей памяти как будто что-то шевельнулось, и из трещины наружу вылезло щупальце некой мысли. Цветы, карточка, все мои секреты в одном темном кармане…

– Моя одежда! – внезапно восклицаю я.

– Доктор Пейдж тебя еще не отпустит, – предостерегает меня Том.

– Да нет, я имею в виду одежду, которая была на мне. Где она?

– В пакете с уликами, – отвечает констебль Стоун.

– Там, в кармане, кое-что лежит.

– Полагаю, вы уже устали, – говорит Модан. – Мы придем к вам позже, хорошо?

– Нет-нет, это как раз важно! – спешу возразить я ему. – У меня в кармане две вещи. Карточка от флориста. И диктофон. Не знаю, много ли на него записалось, но вдруг… – Я вспоминаю, как моя рука незаметно скользит в карман и так же незаметно выскальзывает оттуда.

Внезапно на лицах Модана и констебля Стоуна возникает интерес.