Уолтер Кенни - Скрытые пружины

Крепко зажмурившись и закрыв уши руками, я замотала головой, раскачиваясь, в отчаянии шепча про себя: «Уходи, мерзкое чудовище, уходи! Я не отдам её тебе, не отдам, не отдам, не отдам!»

Липкий страх заставил мою кожу покрыться холодным потом, отчего платье моментально прилипло к спине и взмокло подмышками. Из-за чудовищной метаморфозы, произошедшей в моём воображении с моей матерью, тяжёлое и неприятное предчувствие словно укоренилось в моей душе. Тревожное ощущение чего-то надвигающегося, тёмного и смрадного, будто тень от корабля, ползущая по песку, заполнила моё сердце.

Вдруг по моей голой ноге проскользнуло что-то. От неожиданности я чуть не закричала, а движение тут же повторилось уже выше, над коленом. Насекомых я терпеть не могла, испытывая к ним физическое отвращение, и сейчас, в темноте своего тайного укрытия, скрюченная и беспомощная, я вынуждена была терпеть столь близкое и отвратительное мне соседство с этими омерзительными созданиями.

Мне не оставалось ничего другого, как раздавить гнусное существо рукой, чувствуя на обнажённой коже липкое пятно. Беззвучно рыдая, я пыталась оттереть ногу подолом платья, но гадкое ощущение всё никак не проходило. Теперь я понимала, что моя жизнь в скором времени значительно изменится. Я со всей ясностью увидела, что перемены неминуемы, что всё уже решено и мне остаётся только смиренно попрощаться и с моим родным домом, и со всеми, кого я любила.

Пока я, будто в забытьи, обхватив колени руками, раскачивалась под столом в полумраке гардеробной, моя мать и тётушка Мод оделись и покинули спальню. Не знаю, сколько прошло времени с окончания их разговора, но я сидела под столом так долго, что у меня безбожно затекли ноги. Покинула я своё укрытие только тогда, когда решение полностью сформировалось в моей голове, а сомнения покинули меня.

От слёз я почти ничего не видела, когда пробиралась по коридору в свою комнату, чтобы умыться и сменить мятое платье, всё в паутине и серых комьях пыли. Ещё труднее было скрыть от всех своё отчаяние, тяжёлое, будто мельничный жёрнов, придавивший меня к земле.

В тот ужасный день, после которого моя жизнь навсегда изменила своё течение, мне довелось стать свидетелем ещё одного бурного скандала, на этот раз между матерью и отцом.

Никогда ещё я не видела своего отца в таком гневе, а мать такой испуганной и жалкой. В последнее время ей нравилось доводить отца до исступления, сохраняя при этом полное присутствие духа и безмятежный вид, сейчас же на её лице застыло выражение ужаса.

И снова я оказалась в самом эпицентре бури совершенно случайно. Мисс Чемберс позабыла в малой гостиной корзинку с рукоделием, и я предложила принести её, радостная, что могу оказать ей мелкую услугу. Мадмуазель Фавро предложила научить нас с кузиной делать из разноцветных нитей миниатюрные бутоны для украшения носовых платков и отделки платьев. Высокий ворот её скромного туалета украшала россыпь премилых крошечных бутончиков нежно-розового цвета, и, хотя такой девичий наряд совсем не шёл к её грузной фигуре, мы с Элизабет загорелись идеей украсить наши лёгкие муслиновые платья вереницей цветочных вышивок.

Вбежав в малую гостиную и торопливо обшарив комнату взглядом, я обнаружила плетёную корзинку с рукоделием на подоконнике, за прозрачной портьерой, и уже было начала пробираться к окну, как услышала шёпот и резкий вскрик. Узнав голос матери, я замерла в неудобной позе и принялась растерянно оглядывать комнату.

В углу, между декоративными колоннами, стояла фанерная ширма, оставшаяся там ещё от представления живых картин, устроенных в прошлом году. Из-за ширмы раздавались звуки борьбы и яростно спорящие голоса.

– Вы должны немедленно это прекратить, слышите?! Это попирает все божьи законы! То, что вы делаете, богомерзко, и этому нет оправданий! Столько лет… Если бы я знала раньше!.. – в голосе матери слышалась тоскливая мука.

– Всё не так, как вы думаете, уверяю вас! От этого никто не пострадает! Но вы должны молчать об этом, прошу! – отец то ли приказывал моей матери, то ли умолял её.

Возня за ширмой стала громче, послышались звуки глухих ударов. Вдруг ширма опрокинулась и я, вздрогнув, увидела, как моя хрупкая мать с лицом, обезображенным от злобы и ярости, наносит отцу беспорядочные удары по плечам и груди. Раздался звук пощёчины, голова отца дёрнулась в сторону, а потом он схватил мою мать за кисть правой руки и, одновременно уворачиваясь от её ударов, попробовал проделать то же самое с её левой рукой.