Сабина Тислер - Похититель детей

Альфред никак не мог нащупать свой сувенир в кармане. И именно это в данный момент беспокоило его больше всего. Сердце его бешено билось, он вынужден был присесть.

— Извини, я задумался, — рассеянно произнес он. — Что ты сказала?

Грета глубоко вдохнула, чтобы не заорать и не разбудить детей. Он таки вывел ее из себя.

— Пошел вон! — прошипела она. — Сейчас же, немедленно! И чтобы я тебя больше никогда не видела! Убирайся из моей жизни!

Грета, выгоняя его из дому, даже не подозревала, насколько хорошо это вписывалось в его планы. Альфред должен был исчезнуть. По возможности немедленно. А он, дурак, по дороге домой ломал голову, как сказать обо всем Грете. Какую причину придумать, чтобы объяснить, почему ему нужно внезапно уехать и почему он бросает ее одну с двумя детьми. А она сама выгнала его! Это было просто великолепно.

— Да в чем дело? Что случилось? — спросил он, пытаясь придать своему голосу хотя бы заинтересованный тон.

— Твой друг Герберт был здесь. И пока ждал тебя, рассказал кое-что из твоей жизни.

Герберт. Боже мой! Альфред считал, что тот уже давно сдох от передозировки. Ага, значит, он еще жив. Но откуда он узнал этот проклятый адрес? Скорее всего, от матери. Это была единственная возможность. Альфред сам дал ему когда-то адрес Эдит. Так, на всякий случай. Он же не мог знать, что однажды это выйдет ему боком. Действительно, пора смываться. И чем быстрее, тем лучше. Теперь даже матери необязательно знать, где он живет.

— Интересно. Ну и?.. Что ты узнала?

— Что ты проклятый лжец и настоящий говнюк!

Альфред улыбнулся, чем окончательно достал Грету.

— Ты даже среднюю школу не закончил. И никогда не изучал экономику.

Альфред пожал плечами.

— И у тебя нет отца, который живет в Америке. Твой отец умер.

— Ну и что? Это что, настолько важно? — Он никак не мог понять, почему Грета из-за таких новостей вышла из себя.

— Ты был в тюряге, потому что убил женщину. Это правда?

Альфред молчал. Раздраженный тон Греты начал действовать ему на нервы.

— Теперь я понимаю, почему ты не спишь со мной. Герберт в тюрьме был твоим любовником. Ты — педераст, и всю жизнь был педерастом, и я тебя ненавижу!

«Ага, значит, вот оттуда ветер дует. Тюрьму она, может, простила бы, но выйти замуж за мужчину, который ее не хочет и никогда не хотел, — это уже слишком».

Он мог это даже где-то понять. И то, что она стояла в кухне в тоненькой застиранной ночной рубашке, даже вызвало у него чувство жалости.

— Где ты был все это время?

— Да так, ездил вокруг. Хотелось побыть одному.

— Два дня и почти две ночи? — Она заговорила громче, и ее голос стал холодным как лед.

Альфред поднялся. Ему хотелось закончить этот разговор. Чем раньше он уберется отсюда, тем лучше.

— Я не верю ни одному твоему слову. Я больше ничему не верю! — Грета была на грани истерики.

— И не надо. Грета, лучше оставим это. Разговор ничего не даст. Мы только будем ссориться. Наверное, будет лучше, если я сейчас уйду. Машину я оставлю себе. О’кей?

Теперь она действительно заплакала. Сидела за столом, положив голову на руки, и всхлипывала. На секунду Альфред даже задумался: может, обнять и успокоить ее? Но потом отбросил эту мысль и вышел из кухни.

В коридоре он остановился и еще раз тщательно обыскал карманы. Ага, вот он! Слава богу! Он не потерял сувенир.

Ему пришлось ходить дважды, чтобы снести чемоданы вниз. Когда он поднялся в последний раз, Грета стояла в коридоре. Поверх ночной рубашки она надела толстую вязаную кофту и придерживала ее обеими руками на груди, словно стояла на холодном ветру, а не в хорошо отапливаемой квартире.

Альфред вертел в руках связку ключей и смотрел вниз, на пол. Он впервые заметил на сером ковролине маленькие синие точки.

— Пока, — сказал он. — Я буду иногда звонить. Прости, Грета. Я не хотел причинять тебе боль.

Он повернулся и ушел, беззвучно закрыв дверь на ключ, словно тысячу раз репетировал свой уход.

Дождь прекратился. В Ханенмооре стало абсолютно тихо. Альфред, полностью расслабившись, испытывал глубокое удовлетворение. И невольно улыбался.

Альфред проснулся из-за того, что его бил озноб. В вагончике было сыро и холодно. Он лежал в пальто на кровати и пытался вспомнить, когда же заснул. Потом он с трудом поднялся и сел. Было темно, хоть глаз выколи. И только постепенно он начал понимать, где находится. Слева от него была стена, справа рядом с кроватью стояла пластиковая сумка. Но это было не то. Ему нужна была сумка с ремнем через плечо, в которой должен лежать карманный фонарик. Он опустился на колени и принялся ощупывать пол.