Сабина Тислер - Похититель детей

Ян не почувствовал, как чужая рука почти нежно обхватила его шею и сжала ее. А потом ослабила хватку, чтобы снова сжать. У него не осталось возможности ни молить Бога, ни позвать своих матерей, ни попросить прощения у сестры за мелкие ссоры. Он больше не мог плакать и сопротивляться, он не чувствовал боли и страха. Он был полностью во власти своего убийцы.

Можно назвать иронией судьбы то, что именно Джианкарло первым обнаружил за живой изгородью из ежевики дыру в каменной стене Каза Иль Нидо. Джианкарло подал знак всем отойти назад, снял оружие с предохранителя и пустил вперед собак, которые моментально прыгнули внутрь темного дома.

Джианкарло мысленно сосчитал — двадцать один, двадцать два, двадцать три — и хотел уже сунуть пистолет назад в кобуру, как раздался оглушительный душераздирающий вой собак, который перешел в злобный лай.

Джианкарло протиснулся через дыру в стене, за ним — двое его коллег. Его сердце бешено билось, он задыхался. В ярком свете карманных фонарей, которые держали в руках полицейские, склонившись над телом Яна, на корточках сидел Энрико и абсолютно не реагировал на то, что творилось вокруг Собаки сидели рядом с ним, но уже не лаяли. Не раздумывая, Джианкарло бросился на Энрико и рванул его назад. Тот мягко перекатился на спину и даже качнулся взад-вперед, словно хотел спровоцировать полицейского. Потом все произошло очень быстро. Тренированным движением Джианкарло захватил запястья Энрико и защелкнул на них наручники.

Один из полицейских занялся Яном.

— Быстрее вызывайте врача! — закричал он. — У мальчика, похоже, есть слабый пульс. Черт возьми, он еще жив!

— О, — тихо сказал Энрико, — этого я не хотел.

И его холодное высокомерие превратилось в оцепенение.

Когда Марайке вернулась домой, Беттина и Эдда неподвижно, словно две гипсовые фигуры, сидели на террасе. Она ничего не сказала, а Беттина ничего не спрашивала, потому что у Марайке на лице было написано, что они не нашли Яна. Никаких известий, никаких следов. Энрико и Ян бесследно исчезли.

Марайке села, и Беттина дрожащими руками налила ей чашку еле теплого кофе.

— В настоящий момент мы ничего не можем сделать, — сказала Марайке. — Совсем ничего. Только ждать и надеяться, что они его найдут. Что они его найдут еще живым.

Она обхватила чашку руками, словно хотела согреться от практически холодного кофе.

— Поэтому он столько лет не совершал больше убийств в Германии. Потому что продолжил это здесь, в Италии. Он прятался в горах и изображал из себя великого любителя искусства и отшельника. И он оставался безнаказанным, пока не совершил огромную ошибку.

— Какую?

— Он не должен был продавать дом, в котором совершил убийство и спрятал труп, матери своей жертвы.

— Почему Ян? Почему же еще и Ян? — Беттина встала и бросилась Марайке на шею. — Держи меня крепче, — прошептала она. — Я больше этого не выдержу.

— Еще не все потеряно, — пробормотала Марайке, на секунду обняв подругу, и эта секунда показалась им вечностью.

Зазвонил мобильный телефон. Беттина и Марайке вздрогнули одновременно. Эдда взяла телефон.

— Нет, Майки, мы сейчас не можем разговаривать, линия должна быть свободна. Пропал мой маленький брат, и полиция ищет его. Да, я сразу позвоню, как только его найдут, и тогда мы снова сможем поговорить. Да, конечно. Пока.

Она отключилась и положила мобильник на стол.

Марайке подсела к ней и обняла за плечи.

— Надеюсь, ты скоро снова сможешь разговаривать с Майки по телефону, — сказала она.

В девять часов в Ла Пекору приехали Анна, Гаральд и Кай. Они не выдержали пребывания в Валле Коронате, куда невозможно было дозвониться и где они были отрезаны от всего, что происходило.

Элеонора приняла две таблетки от сердца и взяла на себя обеспечение всей группы ожидающих свежим горячим кофе и панини, горячими бутербродами с колбасой и сыром. Исчезновение Яна и почти стопроцентная уверенность в том, что милый и всегда готовый помочь Энрико является серийным убийцей детей, потрясли Элеонору и вызвали у нее тахикардию.

Анна молчала, но производила впечатление спокойного и собранного человека. Неизвестность закончилась. Ее сын был мертв, он перенес ужасные мучения, но все это уже позади. Она уже не могла ничем ему помочь, она лишь хотела, чтобы у него была достойная могила, куда она могла бы приходить. Одна, и чтобы никто ей не мешал Он бы продолжал жить в ее мыслях, и она бы видела его таким, каким он был до Страстной пятницы 1994 года.