Джонатан Келлерман - Жертвы

Стёрджис протянул ему карточки трех клининговых служб. Форбишер переписал информацию в адресную книгу – четкими печатными буквами.

Эйлин поднялась.

– Не могу терпеть эту вонь, мне нужно принять ванну. Если что-то понадобится, мистер Стрелок ответит на ваши вопросы.

В отсутствие жены Джек Форбишер проявил больше энтузиазма и желания помочь. Оказалось, что предложить он может больше, чем мы ожидали.

Книжный магазин, в котором работала Франческа Ди Марджио, назывался «Чет-нечет».

Ее родители жили неподалеку, в Западном Лос-Анджелесе.

– Мы никогда их не видели, но, можно сказать, вели бизнес, потому что обычно платежи поступали от них.

– Обычно – это как часто?

– Шесть раз из девяти. Залог тоже внесли они. Не надо бы им видеть все это.

– Их адрес, пожалуйста, – попросил Майло.

Форбишер прочитал адрес.

– Скажите, какая из этих трех служб лучше?

– Они все хороши, сэр.

– Одна всегда лучше.

– Попробуйте «Био-Вак».

– Надеюсь, цены у них умеренные. Не думаю, что я должен платить хоть грош, но спорить с городскими властями бесполезно. – Джек посмотрел в окно. – Не хочу даже знать, что они там делают. Жене нужно вернуться к нормальной жизни, а моя станет настоящим адом.

Майло закурил сигару, выдохнул облачко дыма, на несколько секунд окутавшее его голову, затем вновь материализовался из кумара и повел меня в задний двор. Запах дешевого табака не помогал. На открытом воздухе легче не стало. Вонь перебивала все, выворачивала наизнанку желудок, выжигала мозг и пропитывала все десять ярдов пространства, отделяющих главный дом от строения, похожего на гараж.

В одном Джек Форбишер был прав: тот, кто познакомился с запахом разложения, не забудет его никогда. Несмотря на ровный, дующий с запада ветер, глаза у меня начали слезиться. Майло глубоко затянулся, повернулся, и я заметил под его ноздрями влажный блеск ментоловой мази. Он предложил мне тюбик, и я воспользовался предложением. Помогло, хотя и не очень.

За тысячу долларов в месяц Франческа Ди Марджио получила сто пятьдесят квадратных футов того, что агенты по недвижимости называют «открытой планировкой». Сейчас это пространство заполняли люди в защитных костюмах и масках. Большинство работали, и только одна фигура маячила без дела в сторонке.

– Шон, – сказал Майло. – Это он принял звонок.

Бинчи стоял в расслабленной позе, опустив руки, как будто ничто его не беспокоило.

А беспокоиться было о чем.

То, что было когда-то Франческой Ди Марджио, растеклось коричнево-черно-зелено-красной вонючей массой по гладкому цементному полу у входа в кухоньку. Под вязкой кожей белели кости и зубы. Металлические блестки – я насчитал их по меньшей мере семь – отмечали проколы. Где именно они находились первоначально, сказать было трудно, потому что кожа растянулась и расползлась.

Гноящиеся руки и ноги находились в положении, напоминавшем Кэти Хеннепин. Как и простыня, полностью покрывавшая тело. Часть ее была отвернута, чтобы фотограф мог делать свое дело.

Возле трупа стоял самодельный стол, точнее, лежащая на боку огромная катушка для электрического провода. На голой деревянной поверхности – тарелки с гниющей едой.

Добро пожаловать к обеду.

Определить, что именно представляло собой последнее блюдо, было невозможно. Посуда, на которой все лежало, была белая, как и зубы и кости Фрэнки Ди Марджио, в тех местах, где на нее не наползла разлагающаяся комковатая масса. То же относилось к серебряным приборам и красным стеклянным бокалам.

На этом фоне выделялась чистотой бутылка вина.

Майло прочел этикетку.

– Просекко [36] Итальянское игристое вино. . Дешевое.

Криминалисты продолжали работу, но при этом старались держаться подальше от тела. Стёрджис жестом поманил ближайшего. В маске и защитном костюме он напоминал штурмовика из «Звездных войн»

– Да, лейтенант? – Звук получился резкий, скрежещущий.

– Есть предположения насчет того, что там за еда?

– Думаю, какая-то рыба – белое, волокнистое. А может, цыпленок. Потом что-то вроде горошка – круглые зеленые штучки. То есть я надеюсь, что это горошек, но не уверен. То, что я вначале принял за рис, оказалось дохлыми личинками.

– Подумать только, – сказал Майло. – Сильная кухня, раз личинку убивает.

– Вы же знаете, сэр, как оно бывает. Иногда эти твари забираются от жадности слишком глубоко и не могут выбраться. Везунчики становятся мухами.