Крэйг С Залер - Духи рваной земли [litres]

Долорес выкрикнула что-то, что даже не было словом, и попыталась вырваться из рук державшего ее брата.

– Что бы она ни сказала, тебе нельзя ее бить, – предупредил Брент. – Это лишь слова, и она слаба.

Долорес метнула в Иветту злобный взгляд.

– Думаешь, ты лучше нас всех, да? Давай, оставайся Апфилдихой – Плагфорды больше не считают тебя своей. Возвращайся в Сан-Франциско с этим трусом, за которого ты выскочила, и оставайся там, пока он не продаст тебя за огрызок сигары! – Она оттолкнула брата, схватила костыль, поднялась с койки и проковыляла к выходу.

– Уймите женщин, – распорядился голос снаружи, – и возвращайтесь к работе.

– О’кей, – отозвался Брент.

Перед открытой дверью Долорес задержалась и оглянулась через плечо.

– Твой милый Иисус Христос пальцем о палец не ударил, пока нас насиловали восемь месяцев. И только папа, ужасный грешник, пришел в ад, чтобы спасти нас. – Она оперлась о ружейное ложе, служившее верхней частью костыля, и вышла в ночь.

За ней, не произнеся ни слова, последовал Штукарь.

Брент подал Иветте фляжку.

– Попей.

Хормейстерша приложилась к горлышку и сделала несколько глотков. Вода смягчила пересохшее горло. Вокруг заколыхались стены.

– Хочешь увидеть Сэмюэля?

– Нет. – Иветта знала, что не сможет смотреть на жалкий дрожащий эпилог своего замужества.

– И не захочешь? – Брент пытался выглядеть беспристрастным и непредвзятым, но было очевидно, что он хочет избавить мир от Сэмюэля С. Апфилда IV.

– Я… не знаю.

– Не буду его трогать, пока сама не решишь. И тебе надо полежать – ты бледная и дрожишь.

Иветта опустилась на лежанку, и Брент накрыл сестру желтым одеялом.

– Мы со Штукарем и Стиви приготовили тебе сюрприз. Хороший. Получишь, когда поправишься и окрепнешь.

Сделать вид, что ей это интересно, Иветте не достало сил.

– Спасибо.

– Поспи немного. – Брент поцеловал сестру в лоб и вышел в черный проем.

Иветта представила, как предатель Сэмюэль С. Апфилд IV склоняется над ней и шепчет: «Да опустится тьма».

Она крепко зажмурилась, прижалась лицом к холодному шершавому камню и спросила:

– Как ты мог?

Брент вышел в темень за дверью. Луну ополовинил кусок вспухшего серого хло́пка, несущий дождь куда-то в другую часть мира. Ковбой скользнул взглядом по открытому пространству перед фортом и увидел, что Длинный, Штукарь, Стиви и Щеголь, расположившись вдоль траншеи, копают ямы для мин. Их влажная от пота кожа блестела под лунным светом.

– Где Глубокие Озера? – спросил Брент.

– На периметре, – ответил, работая лопатой, Длинный.

– Горящие стрелы были?

– Нет.

Ковбой взял лопату, перешел на восточную сторону траншеи и решительно атаковал каменистый грунт. Минут двадцать он вонзал штык в землю, наклонялся, выпрямлялся и бросал грунт в сторону. Песок и щебень взлетали к звездам и падали на землю.

– Стиви, – окликнул юнца Длинный.

– Да, сэр?

– Неси мины.

– Есть, сэр.

Стиви воткнул лопату в землю, выбрался из траншеи и направился к задней стороне форта, где возле бывшей конюшни стоял фургон.

– Брент.

– Да? – Ковбой повернулся к стрелку, влажную грудь которого облепил песок.

– Забей в стену железные штыри.

По спине пробежал холодок – Брент знал, для чего это нужно и как будут использованы штыри.

– Забивай повыше, – проинструктировал Длинный, – между зубцами.

– Под фургоном есть стремянка, – добавил Штукарь.

Ковбой вылез из ямы, воткнул в грунт лопату и зашагал к стене. Щеголь проводил его взглядом, но не сказал ни слова.

Брент поднялся по лесенке, приложил палец к полоске известкового раствора между двумя камнями, нащупал крохотное углубление, приставил к нему острие двухфутового железного штыря, занес над головой молоток, скрыв на мгновение мутную половину луны, и с силой обрушил тяжелую головку.

Лязгнул металл, три искры умчались на запад.

Штырь вошел в стену. Зашуршал песок.

Брент снова вскинул и опустил молоток. Звякнул металл, и штырь продвинулся глубже.

– Тебе надо поесть, – сказала Долорес. – Пожалуйста.

Брент заглянул внутрь строения через ближайшую бойницу.

Долорес сидела у края койки Иветты, макая хлеб в миску с рагу.

– Хотя бы немного.

Изможденная женщина лежала лицом к стене и не отзывалась.

– Извини за то, что я тут наговорила об Иисусе.

– Не извиняйся. У тебя есть полное право чувствовать то, что ты чувствуешь, и говорить то, что говоришь. Я была неправа, когда отчитывала тебя.