Джейн Корри - Кровные сестры

– Спасибо, – медленно ответила Белла. – Это мама шила.

У Китти теперь есть портативный компьютер, достаточно компактный, чтобы пристегивать к поясу; сейчас он лежит у нее на коленях. Называй-меня-Джинни купила. Машина очень точно переводит мысли Китти. Иногда это не играет на руку – здесь не одобряют бранных слов, а Китти не всегда успевает отключить прибор, прежде чем подумает что-нибудь плохое. Женщина, которая ведет занятия по медитации, говорит, что нужно вдыхать хорошее, а на выдохе выпускать из себя гнев.

С тех пор, как Китти поселилась здесь, воспоминания о прошлом перестали ее преследовать. Иногда они всплывают, но потом куда-то уходят и не возвращаются.

Белла кажется спокойной. Может, потому, что сбивший ее грузовик повредил отделы мозга, отвечающие за гнев? Она тоже носит шлем, как Китти, и у нее из-под шлема тоже выглядывают темные волосы.

– Вы совсем как близнецы, – сказала Хорошая Медсестра Номер 1.

– Я всегда хотела иметь сестру, – отозвалась Белла.

– И я тоже, – поддакнула Китти, включив свой прибор.

– У тебя же вроде есть сестра?

Китти подумала.

– Есть, но только наполовину.

Белла протянула руку – вялую и слабую.

– Я могу быть тебе сестрой, если хочешь.

Китти ощутила трепет восторга.

– Круто, – сказала за нее машина. «Круто» было любимым словечком Беллы. – Хочу.

Белла напоминала Ванессу, только мягче характером.

Эта мысль разбудила воспоминание о девушке с именем на Ба… Барбара! Барбара Прямая Челка! Студентка, которая в свободное время помогала в доме инвалидов и организовала там ансамбль. Та, которая заметила, что Китти расстроилась из-за Папаши с Дряблой Физиономией, и увезла ее на кресле так быстро, что они врезались в стену в конце коридора.

Китти вдруг подумала, что Барбара нравилась ей еще и потому, что она кого-то напоминала. Точно! Ее бывшую лучшую подругу Ванессу. Они с Китти умели быть паиньками, но обожали командовать и обе были музыкальны. Джонни тоже играл в оркестре. Китти ему очень нравилась, пока он не влюбился в кого-то еще. Но сейчас Китти уже не нужны ни Барбара, ни Джонни.

Потому что у нее есть Белла.

На днях заходили Пятничная Мамаша и Элисон и притащили Младенца. Малютка орала во все горло.

– Мы постараемся всегда заботиться о Ванессе, – пообещала Пятничная Мамаша.

О какой еще Ванессе? В памяти мелькнули светлые косички, но воспоминание сразу растворилось.

Полусестра что-то протянула на ладони.

– «Мой медальон! – сказал за Китти прибор.

– Врачи разрешили тебе его носить, только смотри ни за что не зацепись, – предупредила Пятничная Мамаша.

– Я не ребенок!

Китти открыла медальон. Внутри оказалась фотография красивой девочки с косичками и милой улыбкой. Она кого-то напоминала…

– Это ты в детстве, – сказала Полусестра. – Я положила снимок в медальон, когда ты… не могла его носить.

– Почему?

– Потому что я тебя люблю.

Китти почувствовала, как в сердце что-то шевельнулось.

– Я тебя тоже люблю.

Вид у Полусестры и Пятничной Мамаши стал такой, будто они вот-вот расплачутся, но малышка была первой.

– Можете уйти? Это существо действует на нервы. Голова болит. Не могу думать.

Вскоре они ушли. Так-то лучше! Можно без помех рисовать пальцами, а потом принесут рыбные крокеты. И все вокруг, особенно новенькая в соседней палате, сказали, что медальон очень красивый.

Сентябрь 2018 г.

Я начинаю урок. Обожаю это ощущение – восторг, надежду, оптимизм. Не только в отношении студентов, но и меня самой. Сегодня первое занятие по изготовлению витражей, которое я проведу после освобождения из тюрьмы. Своего рода испытание на прочность, как сказала мой психотерапевт.

– Резец нужно держать вот так, – говорю я классу. – И обязательно надевайте перчатки.

– А если порежемся? – спрашивает кто-то.

– Сразу же скажите мне, у меня есть аптечка.

Мой собственный набор первой помощи у меня в голове. Он немедленно будет пущен в ход, если меня посетит желание порезать себя.

Пока что я справляюсь.

В дверь постучали. Я подавила раздражение: не люблю, когда опаздывают и нужно заново начинать объяснение. Впрочем, мы только начали…

Открываю дверь – и замираю. На пороге стоит мужчина в красно-синем клетчатом пиджаке, который ему явно мал. Волосы у него длиннее, чем в нашу прошлую встречу, но на лице все то же взволнованное выражение.

– Я не записывался, но мне сказали, что в группе осталось одно свободное место, – сказал Робин, поймав мой взгляд. – Можно?