Джон Вердон - Не буди дьявола

Он сидел за столом у французской двери, а Мадлен стояла у раковины и нарезала овощи на разделочной доске.

– Ким хочет, чтобы я в этом поучаствовал еще один день. А я, черт возьми, не знаю, что делать.

Мадлен надрезала большую красную луковицу.

– Как твоя рука?

– Что?

– Рука. Онемевшее пятно. Как оно?

– Не знаю. Я не… – он осекся и потер предплечье и запястье. – В целом… так же, кажется. А почему ты спросила?

Она повертела в руках луковицу, снимая толстые верхние слои.

– А как бок, не болит?

– Сейчас не болит. А так, то заболит, то перестанет.

– Через каждые десять минут, так, кажется?

– Примерно.

– А сегодня как часто?

– Не соображу.

– Не сообразишь, болел ли бок вообще?

– Не знаю.

Она кивнула, разрезала пополам цукини, положила половинки на доску и начала нарезать небольшими дольками.

Гурни поморгал, уставился на нее, откашлялся:

– Так ты говоришь, стоит наняться к Ким еще на день?

– Разве я это сказала?

– По-моему, сказала.

Повисло долгое молчание. Мадлен нарезала баклажан, желтый кабачок и красный сладкий перец, смешала в большой миске, отнесла на плиту и высыпала в шипящий вок.

– Она интересная девушка.

– В смысле?

– Умная, привлекательная, тонкая, амбициозная, энергичная. Ты не находишь?

– Хм. Ну, она определенно не пустышка.

– Может познакомить их с Кайлом?

– С моим сыном?

– Я не знаю никакого другого Кайла.

– А почему ты подумала?..

– Просто я представила их вместе, вот и все. По характеру они разные, но на одной волне.

Он попытался представить, как могли бы развиваться эти отношения. Но спустя полминуты отказался от этой затеи. Слишком много вариантов, слишком мало сведений. Он завидовал мощной интуиции Мадлен. Эта интуиция в мгновение ока переносила ее через бездны неизвестности, перед которыми сам Гурни застывал столбом.

– Прибываем к точке назначения, справа.

Навигатор привел Гурни к перекрестку без указателей: грязный проселок примыкал к мощеной дороге, по которой Гурни только что проехал две мили, не встретив по пути ни одного дома, не дышавшего на ладан.

С одной стороны проселка была открыта железная калитка, с другой стоял сухой дуб со шрамом от молнии на стволе. К стволу был прибит человеческий скелет – или же, подумал Гурни, крайне правдоподобный муляж. На шее у скелета висела рукописная табличка: “последний непрошеный гость”.

После всего, что Гурни успел узнать о Максе Клинтере, в том числе из телефонного разговора этим утром, табличка его не удивила.

Гурни свернул на изрытую канавами тропу, тянувшуюся наподобие дамбы прямо через большой бобровый пруд. За прудом тропа уходила в заросли кленов, проходила их насквозь и приводила в конце концов к бревенчатой хижине, построенной на клочке суши, окруженной водой. Вокруг в изобилии росли болотные травы.

Хижину окружало своеобразное ограждение: что-то вроде рва в спутанной траве, обнесенного изгородью из мелкой сетки. Тропа вела через этот ров и тоже была обнесена изгородью по обеим сторонам. Пока Гурни рассматривал эту конструкцию и гадал, зачем она нужна, дверь хижины отворилась и на каменный порожек вышел человек, одетый в камуфляж, вопиюще не сочетающийся с сапогами из змеиной кожи. Вид у него был неприветливый.

– Гадюки, – произнес он сурово.

– Простите?

– В осоке. Вы ведь это хотели спросить? – Он говорил со странным акцентом, не сводя пристального взгляда с Гурни. – Гремучие змейки. Маленькие – самые опасные. Вся округа знает. Лучшая защита.

– Думаю, в такой холод они спят и не слишком опасны, – доброжелательно отозвался Гурни. – Вы, должно быть, мистер Клинтер?

– Максимилиан Клинтер. Погода влияет лишь на материальных змей. Мысль о змеях – вот что отпугивает непрошеных гостей. Никакая погода не властна над змеями в их голове. Понимаете, о чем я, мистер Гурни? Я бы вам предложил войти, но я никому этого не предлагаю. Ничего не поделаешь – ПТСР [4] ПТСР – посттравматическое стрессовое расстройство. . Если вы войдете в дом, мне придется остаться на улице. Двое – уже толпа. Не продохнуть ни хера. – Он диковато усмехнулся.

Гурни вдруг понял, что говорок Клинтера – это утрированный ирландский акцент, который вдобавок то появляется, то исчезает, как у Марлона Брандо в “Излучинах Миссури”.

– Я всегда принимаю гостей на свежем воздухе. Надеюсь, вы не в обиде. Следуйте за мной.