Тереза Дрисколл - Я слежу за тобой

– Люк, ты меня пугаешь. Милый, у тебя все хорошо?

Ответа по-прежнему нет. Я очень тихо тянусь к сумке, достаю мобильник и набираю номер полиции.

– Эй, кто там есть, я звоню в полицию. Слышите?

Новый звук: гремит дверная ручка, затем шаги. Я подхожу к дверному проему и через магазин вижу сияние фар на улице. Машина разворачивается и быстро уезжает.

Стук сердца, мобильник в руке – экстренный звонок наконец прошел; и тут я вижу в окно у самой двери…

– Полиция, пожарные или «Скорая помощь». Какая экстренная служба вам нужна?

Я гляжу на пластмассовый прямоугольник, лежащий за дверью, и в голове проносятся тучи образов. Все совершенно бессмысленные.

– Ох, простите, случайно набрала. – Я выключаю телефон и подхожу к двери. Отпираю, выхожу наружу, подбираю находку и быстро запираюсь изнутри.

Прижимаю руку к груди, словно это поможет унять сердцебиение, держу прямоугольничек в руке и смотрю не отрываясь, как будто он может измениться. Потом набираю номер Люка.

Пять звонков, шесть… Люк отвечает сонным голосом:

– Что, мам? Я спал.

– Ты еще дома?

– Ну да. Конечно.

Бессмыслица. Зачем ему врать? И зачем приезжать сюда и пугать меня?

Я смотрю на кусок пластика в руке, глажу края большим пальцем. Я знаю, что он принадлежит Люку. И пытаюсь понять, что делать дальше.

Генри следит за мухой на стене. Интересно, зачем полиция задавала вопросы про Сару. Объяснять они не стали.

Он сидит взаперти уже – по ощущениям – долгие часы, и муха сводит его с ума. То она замирает, то срывается в полет – сначала наискосок фута на два, потом резко вверх. Генри щурится, пытаясь понять, чем знакома ему эта сцена, ковыряется в памяти, пока его не озаряет.

Он громко смеется. Норман Бейтс [5]. Генри снова хохочет, качая головой от абсурдности ситуации, затем принимает решение и встает.

Ну, Норман, давай-ка на этот раз обидим муху.

Вдохновленный собственной решимостью – наконец-то реальный поступок, – Генри оглядывает комнату. Что использовать в качестве оружия? Снять рубашку и стегнуть ею муху? Генри представляет сержанта, пялящегося в глазок на его дрябловатый голый торс, и отказывается от своей идеи. Ремень ему пока не вернули – под предлогом безопасности. Хм… Наконец его осеняет.

Генри снимает левый носок, пробует растянуть. Ткань достаточно эластичная. Хорошо. К счастью, это шерсть с добавлением хлопка, отлично подойдет. Муха делает еще несколько перелетов и присаживается отдохнуть на стене прямо перед Генри.

Он не спеша прицеливается, стараясь не шевелить телом. «Терпение. Терпение. Жди… жди… Огонь!»

Носок ударяется в стену на впечатляющей скорости, однако бьет мимо цели, и муха, жужжа, улетает.

Генри встает, подбирает носок и вновь садится на койку. Его извечная война с мухами… Еще мальчишкой он терпеть не мог смотреть, как мухи достают скотину. Его даже подташнивало, когда он видел, как насекомые вьются вокруг глаз у коров и телят, которые тщетно отмахивались хвостами и прядали ушами.

Мама постоянно причитала по поводу болезней, переносимых мухами. Высоко на стене она развешивала миниатюрные версии промышленных ловушек для насекомых, какие видела на кухнях ресторанов. А отец учил его способам защиты от мух скота. Это было важной частью животноводства – ведь насекомые не просто доставляли неудобства, но вызывали заболевания глаз, приводили к снижению удоев и множеству других проблем. Когда Генри в конце концов принял управление фермой на себя, он смирился с необходимостью закладывать значительную часть годового бюджета на химикаты и инсектицидные ушные бирки.

«Ненавижу мух», – повторяет про себя Генри, оглядывая камеру. Наверняка ее привлечет кошмарный унитаз из нержавейки… И точно – не прошло и нескольких минут, а муха сидит на краю. Генри на мгновение задумывается, скоро ли его отпустят; лишь бы только до того, как ему потребуется по-большому. Страшно даже представить, как надзиратель распахнет дверь в самый разгар такого интимного действа. Как у них положено? Сначала посмотреть в глазок и позволить тебе закончить?

Муха не шевелится. Генри снова натягивает носок, стараясь не делать резких движений. Муха тем временем отправляется в путешествие: сначала внутри унитаза, потом возвращается на ободок – сиденья тут нет – и ползет против часовой стрелки. Наконец замирает, и Генри опять прицеливается.

И на сей раз не просто победа, а настоящий триумф.