Игорь Фёдоров - Волк

Заткнись, мразь — крутилось у меня на языке, но не могло сорваться с губ. Во рту пересохло. Мысли застыли, как муха в тягучей смоле. Трепыхаются, но вырваться не в силах.

— И видишь, как все нехорошо обернулось? Для нашего поселка это большая трагедия. Сразу пятерых хоронить.

Моя голова что-то совсем плохо стала соображать.

— Пятерых?

— А я разве не сказал? — удивился Васильев, — Кузнечик тоже ласты завернул.

— Нет, — промямлил я.

— Да, — убедительно сказал Васильев, — слепая вера, оказывается, очень сильная вещь.

— Вранье.

— Что вранье? Что сильная вещь?

— Что Кузнечик умер, — я только сейчас понял, что даже не знал, как зовут нашего кузнеца. Для всех он был просто Кузнечик.

— Если не веришь, то приезжай, убедись. Только… — небольшая пауза, как угрожающий намек, — не думаю, что тебе здесь будут несказанно рады. За короткий срок пребывания ты столько дел успел провернуть. Да и у меня к тебе вопросы будут. Личного характера. Со стороны правоохранительных органов к тебе претензий нет, так что оставайся в городе. А насчет пожара… Ну можешь приехать, документы кое-какие подписать, если это тебе надо.

Являлось ли правдой все то, что мне поведал Васильев. Или все это чистой воды вымысел? С него станется. Манипулировать людьми у него получается хорошо. По себе знаю. Если предположить самый страшный вариант, то все логично сходится. И моя просьба Васе, и угроза Васильева, и встреча Васи с Васильевым (черт, да они почти тезки), из-за чего Васька не смог передать мои слова Кузнечику. И слепая вера, погубившая Кузнечика. «Словом можно убить», вспомнил я слова батюшки.

Но возможно, что это все вымысел. Васильев, конечно же, не поверил, что я могу использовать сотовый в качестве диктофона, записывая наш разговор. Стал бы он распространяться о своих подвигах. Только вот, чтобы узнать это, мне придется приехать в поселок, потому что кроме телефона Васильева, у меня был еще контакт с отцом Алексеем, а его беспокоить до отпевания не хотелось.

Преодолевая земное притяжение, (сейчас мое тело будто налилось свинцом), я приподнялся на кровати и спустил ноги на пол. То есть — сел.

— Тимофеев тоже в этом участвовал?

— Ну так что? — полюбопытствовал Васильев, игнорируя мой вопрос, — хватит духу приехать и посмотреть в глаза землякам?

Конечно, участвовал. Куда ты без него?

— Приеду чуть попозже, — то ли прохрипел, то ли прошептал я, — только экзамен сдам.

— Только бери билет в один конец, — радостно сказал Васильев, спокойный тон сменился азартными нотками — потому что, я тебе башку оторву.

А это заразно, подумал я, чувствуя, как моя усталость исчезает под напором злости.

— А не боишься после коровы оказаться следующим?

— А на тот случай, если твоя псина появится, то знай — замки я поменял, ствол при мне. А для ночных гостей у меня есть парочка сюрпризов.

— Ночью в туалет пойдешь, сам не нарвись, — посоветовал я.

— Буду ждать тебя, нехристь.

Короткие гудки.

Ведем себя, как дети, — подумал я о финале нашей перепалки. А насчет сюрпризов… Предупрежден, значит вооружен.

Если предположить, что Васильев нафантазировал всю эту трагедию, то на душе становится немного спокойнее. Если нет, то лучше не думать об этом в данный момент. Думать будем о предстоящем заключительном экзамене и о том, как встать с кровати.

Спасибо Пахе за водителя, и водителю за терпение. Он долго ждал, когда я наконец-то выйду из подъезда. Ждал, когда я сяду в машину и выйду из нее. Со стороны я походил на древнего старика, рассыпающегося на части — очень был медлителен и осторожен. Не знаю, что водитель думал обо мне, но, прежде веселый и разговорчивый, сегодня он тактично молчал всю дорогу. Подъезжая к институту, он сообщил:

— Павел Викторович просил передать, что заедет за вами сам.

— Понятно, — сказал я, вылезая из машины.

— Только позвоните ему после экзамена.

— Непременно.

Было невероятной удачей то, что на третьем этаже, где должен был проходить экзамен, руководство института затеяло ремонт немного раньше срока. И поэтому сдача проходила на первом этаже. Когда я доковылял до кабинета, то несколько не удивился, когда никто из одногруппников не удостоил меня даже мимолетным вниманием. Я не стал занимать очередь, судорожно перелистывать книги и конспекты, и испытывать волнение. А просто положил пакет с учебником на полу, сел на него, ноги согнул в коленях, руки положил на колени, голову на руки. В коридоре пахло свежей краской, отчего голова болела еще больше. Мышцы ныли, тошнило. И выглядел я не очень. Пахи не было. В голове клубился туман. Хотелось спать, и я уснул.