Артем Римский - Стены

Примерно через две недели ее начало отпускать. Даже помню тот момент, когда я поняла, что здравый смысл начинает к ней возвращаться. Поздним вечером, мы сидели у камина в гостиной, Джери уже спал, а дождь все барабанил в окно. Я заметила, как Алиса пристально вглядывается в пламя огня, и по взгляду ее поняла, что некая мысль вихрем носится в ее голове, пробуждая в ней спящие эмоции. Она резко вскинула голову, посмотрела мне в лицо и в глазах ее я прочитала… ну, если не ужас, то крайнее изумление.

— Эль, — прошептала она, — что я здесь делаю? Что все мы здесь делаем? В этом мерзком, в этом отвратительном доме? В этом склепе?

Я знала, честное слово, предчувствовала, что именно подобный вопрос придет к ней в первую очередь, когда она начнет приходить в себя после шока. Но вот, что ответить, я не нашлась.

— Господи, — не дождавшись ответа, она закрыла лицо руками. — Это же дом этого ничтожества, это же оно купило этот дом. Здесь же все, по сути, принадлежит ему. Эль, ты понимаешь? У меня ведь нет ничего в материальном плане, кроме материнского пособия. Я ведь даже на работу устроиться не успела. Кроме родителей и тебя, мне не на кого рассчитывать. Господи, ведь это ничтожество просто выбросило меня на помойку жизни, уверенное в том, что мне некуда деваться. Уверенное в том, что я буду держаться за его дом и его подачки, уверенное в том, что благополучие Джери перекроет во мне любые зачатки гордости. Но этого не будет, Эль. Не будет. Мы ведь справимся и без него, скажи мне! Мы ведь справимся?!

— Мы справимся, — ответила я, подошла к ней и крепко обняла.

— Эль, — прошептала она мне на ухо зловещим голосом.

— Что?

— Мне так отвратительно.

— Отлично. Отвращение — это отлично.

До сих пор я не знаю ни одного человека, который бы вызвал в Алисе ненависть, понимаете? Я не знаю, насколько сильный враг должен ей попасться, чтобы Алиса впустила в свое сердце ненависть. Она не умеет ненавидеть, просто потому, что она выше этого. Вот скажите, вы когда-нибудь видели, чтобы более сильный ненавидел более слабого? Я нет. Ненависть — это удел слабости, а силе больше к лицу презрение. Презрение такое, что даже ответить на оскорбление значит оскорбить себя еще сильнее. И да, на презрение, на отвращение Алиса способна. Потому, когда я услышала, что Райан ей отвратителен, я обрадовалась тому, что душа ее цела, что главные жизненные принципы остались нерушимы в этом, еще не таком уж взрослом, человеке.

Но вот дом… черт, этот гребаный дом! Помните, я говорила, что, скорее всего, Алиса не столько любила Райана, сколько убеждала себя в наличии этой любви. Так вот, с этим домом ситуация была очень похожая — Алиса начала убеждать себя в том, что она ненавидит его. Это очень важный момент, и вы поймете это ближе к концу моего рассказа. Она называла его склепом, либо кладбищем. В принципе, абсолютно объективно, потому что для нее он действительно был кладбищем надежд. Все, о чем она мечтала: о нормальной семье, о благополучной жизни в этом доме, о счастливом детстве своего сына в этом доме — все эти мечты были похоронены. Именно в этом доме. И именно из-за этих мечтаний и надежд, она его и любила. Да, на самом деле, она его любила, но убеждала себя в обратном. Приняв твердое решение покинуть его, она понимала, что переезд — это окончательный финал того этапа жизни, что оказался полной ложью. И начало нового этапа — неизвестного и весьма непредсказуемого.

Сначала, Алиса хотела вернуться в родительский дом, и родители ее только об этом и мечтали, но через пару дней она отвергла этот вариант — он казался ей шагом назад на ее жизненном пути. Она решила переехать в Санторин, и вы себе даже представить не можете, насколько счастливой я была от предчувствия того, что мы вновь будем постоянно рядом. У меня к тому времени уже была своя квартира, доставшаяся мне совместными с родителями усилиями, и я просто настаивала на том, чтобы Алиса и Джеральд жили у меня, честное слово — настаивала абсолютно искренне, места бы нам хватило всем. Но Алиса отказалась, по причинам, которые трудно объяснить, но которые легко понятны. Итак, в начале ноября двенадцатого года, когда у меня заканчивался отпуск, я покинула дом Алисы, вернее, дом Райана, с заданием в течение двух недель подыскать в Санторине подходящую квартиру — недорогую, но комфортабельную. Уезжая, я все еще ясно видела, что Алиса любит этот дом. Я все еще, с трудом представляла, каким усилием воли она осуществит этот переезд. Да, Райан был ей отвратителен, но на дом это отвращение так и не распространилось, хоть Алиса и пыталась себя в этом убедить. Да что говорить… квартиру я нашла уже на пятый день — отличный вариант, еще и в трех кварталах от меня, на улице Рембрандта. Риэлтор и хозяин квартиры торопили, потому что желающие были и кроме меня, но Алиса словно оттягивала момент. Сначала, она попросила еще три дня на сборы, потом внезапно приболел Джеральд, потом приболела она. Я предчувствовала такой поворот, а потому, сама подписала договор об аренде квартиры, и заплатила за три месяца вперед. Уж трех месяцев, как я думала, будет вполне достаточно, чтобы ситуация разрешилась.