Юрий Соколов: Империя и христианство. Римский мир на рубеже III–IV веков. Последние гонения на христиан и Миланский эдикт

© Санкт-Петербургская православная духовная академия, 2014

Принятие Миланского [1] Эдикт был подписан в городе Милане, который в Римской империи назывался Медиолан, поэтому эдикт также называют Медиоланским. – Прим. ред. эдикта 313 года – событие исключительного значения в истории. Этим документом, принятым по инициативе Константина Великого и под которым стоит кроме его подписи также и подпись Лициния, знаменует не только то, что времена гонений на христиан оставались в прошлом, но и то, что в прошлое уходила, по существу, и языческая Римская империя, а вместе с ней в прошлое уходила и грандиозная эпоха Античного мира.

К Медиоланскому эдикту лежал долгий путь длинной более чем в два века. Он был начат Нагорной проповедью и Голгофской жертвой, продолжен боговдохновенной миссией святых апостолов и их наследников. Вышедшее из тесных пределов Иудеи Слово Жизни Вечной прорастало во все большем и большем множестве сердец. Люди самых разных сословий – от сенаторов до рабов – и самых разных народов – от иудеев и римлян до диких франков и кельтов – обретали блаженство духовной нищеты и устремлялись в могучем религиозном порыве к тому пределу, где возгорался светильник, «дабы светить всем» (Мф 5:15). В этом порыве их не могли остановить ни враждебность укоренившихся в языческой мертвости соплеменников, ни страшные гонения, устраиваемые властями. Кровь мучеников лишь укрепляла христиан, и из каждого сурового испытания, казавшегося смертельным, Церковь выходила еще более сильной и умножившей число своих преданных членов. Не прибегая к силе, но единственно благодаря истовости своей глубокой веры и пламенности слова Церковь обретала лидирующее место в мире.

В Ш-м веке было уже много тех, кто связывал именно с христианами будущее увядающего, раздираемого внутренними войнами Римского мира. Но было и много тех, кто, мечтая о возвращении к языческой старине подлинных «римских добродетелей», видел в Церкви, непостижимой их отравленному язычеством, зачарованному древним блеском Рима уму, смертельную угрозу Империи.

К таким относился и выдающийся полководец, прославившийся победами над варварами, – Деций. В середине III столетия он обрушил на христиан гонения, всерьез вознамерившись их уничтожить, убедив себя в том, что именно христиане мешают обретению прежнего величия Рима. Однако спустя год Деций отправился к берегам Дуная [2] Древнее название Дуная – Данувий. – Прим. ред. , чтобы положить очередной блестящей победой конец дерзкому вторжению в Мезию и Фракию готских племен. На Дунае в 251 году Деций и погиб вместе со своими легионами.

Император Деций

Наследовавший Децию сенатор Валериан, заполучивший в 253 году императорский трон в ходе короткой, но кровопролитной схватки, гонения на христиан продолжил с новой и, пожалуй, еще большей силой: Церковь никак «не встраивалась» в систему исповедуемых Валерианой «римских традиционных ценностей». По свидетельству Поллиона и Евтропия, Валериан был человеком недалекого ума и ничтожных дарований – последовательность и упорство он проявил лишь в преследовании христиан. Наибольший масштаб репрессий пришелся на 257-259 годы.

Эдиктом 257 года Валериан в категорической форме потребовал от христиан совершения жертвоприношений языческим богам и, одновременно, запрещал христианам всякую проповедническую и преподавательскую деятельность. Тем же эдиктом христианам запрещалось проводить богослужения и посещения кладбищ. Летним же эдиктом 258 года все христиане, находящиеся на службе в государственной администрации, а равно и сенаторы и всадники (т. е. представители римской аристократии), исповедующие христианство, приговаривались к смерти, а имущество их конфисковывалось.

Император Валериан