Андрей Мерзляков - Пацан

— Теперь можно спросить? — подвинул кружку к себе поближе я. Запах солода проник мне в нос.

— Валяй, малой.

— Я девчонку ищу. Викторию Смит. Знаете такую?

— Как же не знаю, знаю! Вон отец её сидит, — бармен ткнул пальцем в дальний угол забегаловки, где четверо играли в карты и пили пиво.

Если у неё такой же отец, как у меня, то стоит скорее всего, держаться подальше от такого человека.

— Я сейчас его позову, — кивнул мне бармен, но я задумавшись на секунду, даже не сообразил его остановить. — Эй, Чак! Тут про твою дочку спрашивают, — крикнул он так громко в сторону парней, расположившихся в дальнем углу, что я едва не оглох.

Мужик за столиком поднял глаза. Они были безумны. Он вскочил, отодвинув свой стакан на середину стола. Его друзья бросили на него прощальный взгляд, будто он уходил от них навсегда.

Мужик был крепкий, густая борода от самого носа, карие, уставшие глаза. Рабочий комбинезон явно был ему не по размеру.

Он шёл прямо к стойке. Его глаза разглядели меня и в них вспыхнул огонёк — не то надежды, не то ярости.

Он провёл ладонью по волосам, оказавшись у стойки. Я на секунду утратил дар речи.

— Что ты сказал? — злобно уставился он на бармена. — Или это какая — то дурацкая шутка?

— Вот этот парень интересуется Викторией, — бармен указал на меня.

Я подумал, что сейчас отец Вик вцепиться в меня и оторвет руками голову, потому что он был огромен. Я бы, наверное, не удивился, если бы кто — то из его друзей кличил его «Бык» или «Бизон». Вот такие мысли мне пришли в тот момент в голову.

Может пора было сматывать удочки? Обстановка просто начала накаляться и, мне казалось, что на ней и я, сидя на раскаленной сковороде.

Отец Вик повернулся и засверлил меня взглядом. Я растерявшись, не зная зачем, поднёс стакан пива ко рту и отхлебнул. Может надеялся, что мне это добавит смелости?

— Пойдём, прошвырнемся, дорогой. — Я почувствовал, как он меня уже волочил на улицу. И я даже не сопротивлялся, а шёл покорно.

Может поэтому Вик убежала из дома, что её отец просто безумный монстр, готовый бросится на любого, кто ему не по нраву?

Мы вышли на улицу, точнее отец Вик, а следом, спотыкаясь, я.

Он прижал меня к стене, схватив за шиворот.

— Ты что — то знаешь о моей дочери? Говори! — голос его дрожал, как на холоде.

И ещё в нём было отчаяние. Безнадёжность.

— Нет, сэр!

— Врёшь пацан!

Черт, подумал я.

Слово «пацан» являлось для меня тем самым болезненным местом, при упоминании которого щемило сердце и перед лицом мгновенно возникал отец со словами:

«Готов ли ты отправиться в чулан, пацан?».

— Я её друг.

— А говоришь, что не знаешь ничего. — Отец Вик ослабил хватку. — Друг, значит.

— Да.

— И когда ты видел её последний раз? А?

Что блин мне ответить? Соврать или сказать правду?

Не знаю, почему, но я выбрал второе, наверное потому, что за ложью следует ещё большая ложь. Из книжек я знал: можно завраться так, что выпутаться потом будет невозможно. Это как муха попавшая в паутину. Чем больше она пытается выбраться из этой липкой сетки, тем больше запутывается и предается скорейшему забвению, угодив в лапы паука.

Я рассказал отцу Вик всё, как духу. Упустил только момент со своим отцом. Просто сказал, что утром, придя в амбар её не обнаружил. Если бы я упомянул обстоятельства отцовского присутствия в тот момент, когда я видел Вик с ружьём в руках, то скорее всего её отчаявшийся отец уже бы мчался к моему. А добром бы это явно не кончилось, так как случившееся вызвало бы причастие моего отца к этой ситуации, соответственно это бы выглядело как подстава с моей стороны.

Я пока не мог считать его виновным, не выяснив, что произошло. Я ненавидел временами своего отца и его рожу, особенно когда он напивался, но я бы не хотел, что бы он умер.

Или все-таки хотел?

Если только иногда. Да простит меня Господь.

Чак выслушал меня, не перебивая. Отошел немного. Помолчав, выпалил:

— Она пропала, а никому нет до неё здесь дела, понимаешь? — я увидел, как лицо его стало багряным, запылало.

В глазах стояли слезы, но он держался, не расплакался. Мужчины не плачут, читал где то я. Мужчины держат боль в себе, там, где — то в руинах своего сердца.

— Я думал она вернулась сюда, к вам.

— Нет…, — отец Вик подтащил бочку, стоящую неподалеку и уселся сверху. На нём не было лица. Казалось, что он в замешательстве и не знает, что делать. — Мы повздорили и она ушла. Я здесь, в баре ночую. Жена сказала, пока не найду дочь, она меня не впустит на порог. Сказала, что это моя вина. Не смею с ней не согласится, парень. Я хреновый отец. Сижу и бухаю здесь… У меня просто нет сил что — то делать. Когда она потерялась, мы с мужиками облазили весь лес и ничего. Мы опросили всех, кто мог её видеть, но она словно в воду канула. Понимаешь?