Эллен Грин - Лабиринты веры

А Джульетт уже нарядилась к ужину, отметил он. Черное коктейльное платье – по фигуре, но не облегающее, собранные наверх волосы, бабушкины бриллиантовые серьги. Правда, туфли на высоченных шпильках она пока что держала в руке, а по дому ходила в сапожках «Угги». Это должно было стать для него сигналом, что нужно вести себя хорошо. Для ужина Джульетт наняла обслугу, которая уже как минимум час гремела кастрюлями на кухне, и взяла у матери фарфоровый сервиз. Центральным элементом сервировки стола были цветы.

– Ты сидишь тут весь день и пялишься в эти бумаги… – Она дважды хлопнула в ладоши. – Ну-ка, быстренько встали и побежали в душ. Скоро у нас тут появится доктор Томас, и я хочу, чтобы все было идеально.

Доктор Томас был потенциальным работодателем, насколько знал Рассел. Партнером в одной из прибыльных ортопедических клиник при Университете Пенсильвании с филиалами по всему югу штата Нью-Джерси. Но то, что Джульетт называла его Стивом, а его жену – Карен, означало, что ей не о чем особо беспокоиться.

– У них филиал в Чаддз-Форд. Я ужасно хотела бы жить в округе Делавэр, а ты? Было бы здорово выбраться из Нью-Джерси.

Рассел набрал в грудь побольше воздуха и поднял голову от бумаг.

– Я работаю в Кэмдене, а это далековато. И какая тебе разница, в каком филиале принимать пациентов? Ты же будешь принимать вызовы и оперировать в Филадельфии. Да ты полжизни проведешь в пробках.

У Джульетт опустились уголки рта.

– Рассел, пожалуйста, сделай, как я прошу. Прими душ, надень тот темный костюм, что я купила тебе… и будь милым и… даже обаятельным. Не рассказывай о своих делах и о работе в полиции. Только если спросят. – Она собралась уходить, но вспомнила, что нужно сказать еще кое-что. – Да, а если спросят, сделай упор на прокуратуру. На суд. На адвокатов. Договорились?

– Господи, хорошо, Джульетт. Я расскажу о своей недавней приватной встрече с судьей Кларком. – Рассел встал. Предполагалось, что фраза должна прозвучать саркастически.

– Он судья высшего или городского суда? Если высшего, тогда ладно.

Джульетт стала спускаться по лестнице, поэтому он не смог определить, что это было: шутка или проявление мерзкого до отвращения снобизма. После того инцидента с устроителем свадеб она простила его что-то слишком быстро. Рассел решил, что это может означать следующее: либо она нашла способ усмирить свою обиду, либо так глубоко погрузилась в предсвадебные дела, так истово предвкушает семейную жизнь, что просто отказывается бросать его. Он ставил на второе, и от мысли, что дело обстоит именно так, у него постоянно случались мигрени.

Подумав об Аве и представив, как она отреагировала бы на сегодняшний прием, он улыбнулся и вспомнил ее захламленный дом. Чем больше проходило времени, а поиски ничего не давали, тем быстрее таяла его уверенность в том, что у этой истории будет счастливый конец. «Где ты? Поговори со мной». Рассел разглядывал фотографии весь день, сравнивая почерки на них, цвета чернил. Он не был специалистом-графологом, но создавалось впечатление, что все надписи сделал один и тот же человек и, вероятно, одной и той же ручкой.

Джоанна продолжала изучать отчеты по Биллу Коннелли и Россу Сондерсу, выискивая что-нибудь необычное. Рассел очень рассчитывал на нее. Иногда Джоанна, конечно, бывала невыносима, зато обладала потрясающим умением замечать детали. Она привыкла вычитывать нудные отчеты и сокращать их, а в данном случае у нее был личный интерес. Это было совпадением, что в тот момент, когда он, выходя из душа, думал о ней, на завибрировавшем телефоне отобразился именно ее номер.

– Привет, слушай. Для сведения. Я по наитию позвонила в полицию Шербура и попросила их проверить Анаис. Ну ты понимаешь, я беспокоилась, – на одном дыхании выпалила Джоанна, когда он взял трубку. – Двадцать звонков, и все без ответа…

Рассел вытирал голову полотенцем.

– Ты позвонила в Шербур?

– Ага. И они перезвонили мне. Дом старушки заперт. Ее там нет. Они проверили. Она, должно быть, путешествует, и это хорошо. Если б она была мертва, тогда я не знала бы, что нам делать.

– Интересно, куда она поехала…

– Не знаю. Единственное, что мне удалось выудить из всего этого объема, так это то, что у Билла Коннелли была страшная аллергия на лесные орехи. Он принимал «ЭпиПен» и все в таком роде.

Рассел сел на кровать.

– Тогда почему он не принял его?

– Гм… Они нашли его сумку; из нее все было вывалено, как будто он искал его, но, очевидно, не нашел. Но…