Эллен Грин - Лабиринты веры

Рассел несколько секунд смотрел вниз, на ее туфли, и вдруг вскинул голову:

– В бумажнике мои водительские права. И мой жетон. Без них я не могу появляться на работе… Ну если вы не можете, я сам поищу в ее комнате. Вы не против?

Мари поднялась на несколько ступенек и обернулась, глядя на камин. Ее терзали сомнения.

– Хорошо, я сама поищу. У нее в комнате? А еще где?

– В кабинете. Мы вместе были в кабинете. Может, в ее ванной? Я снял брюки…

– Замечательно. – Мари взлетела вверх, чтобы не слушать подробности.

Оглядела комнату Авы. Она уже успела перебрать бо́льшую часть ее вещей. И застелить кровать. Опустилась на колени и заглянула под нее. Кроме случайно закатившихся одноразовых стаканчиков, там ничего не было. Мари пересекла коридор и оглядела кабинет. Все чисто, прибрано. Она знала, что дверь в кладовку была взломана, но не собиралась рыться в коробках в поисках потерянного бумажника.

Мари сбежала вниз и обнаружила, что Рассел сидит на оттоманке, уставившись в огонь и глубоко задумавшись.

– Ничего не нашла. Я оставлю Аве записку, чтобы она связалась с вами. – Потянулась к ручке на входной двери и увидела, что у нее опять трясутся руки.

Рассел встал:

– Спасибо. Вы продаете дом? Такое впечатление, будто вы пакуете вещи.

Она слабо кивнула:

– Раз Клэр уже нет, мы с Авой решили, что так будет лучше. Между прочим, она собиралась помочь мне со сборами. На ней была кухня. Но она такая непредсказуемая… я должна была сразу понять, что на нее нечего рассчитывать. – Она улыбнулась, но при этом у нее дернулась щека. – Сейчас она здесь, а через минуту один Господь знает где…

– Верно. – Рассел вышел через открытую дверь, Мари плотно закрыла ее за ним и заперла на все замки.

Затем подбежала к камину и кочергой подтолкнула дрова. Голубые нитки от гиппопотама не сгорели. Пластмассовая пуговица издавала жуткую вонь. Все остальное поглотил огонь. Мари продолжала ворошить угли с таким остервенением, что искры летели из топки во все стороны и падали ей на руки. Наконец она сдалась и упала на оттоманку. Ее лицо было красным, но не от жара, а от слез, которые струились по щекам.

Джоанна уставилась на четыре фотографии, выложенные в ряд на обеденном столе.

– Рассел, мне страшно. Мне на самом деле страшно. Четыре убийства?

– Может, и нет. Во всем этом нет никакого смысла. На одном – дверь Джека Куинна. Как ты думаешь, он мертв? – Он откусил от куска пиццы и бросил его на тарелку, затем вытер руки бумажной салфеткой.

– А может, это была просто угроза?

– Значит, убийца все еще где-то рядом? Нацелился на Куинна? Логично. Но коль скоро он еще жив, это полностью меняет дело.

– Согласна. Так расскажи, что случилось. С Мари.

Рассел покачал головой:

– Плохо дело. Она сжигает то, что очень многие не стали бы жечь. Например, одежду.

Джоанна ахнула.

– Вещи Авы? Избавляется от улик? А что именно?

– Платье. Маленькое платьице. С каким-то голубым животным на спине. Я увидел это, когда вошел. И в доме воняло горелым пластиком.

Джоанна вскочила. Ее глаза стали огромными. Руки непроизвольно сжались в кулаки.

– Это то самое платье, что Ава нашла в коробке с фотографией. Она сама показывала его мне. Маленький голубой гиппопотам и клетчатая ткань… кажется, белое с голубым?

Рассел кивнул:

– Точно. И оно было в топке.

– Но зачем избавляться от ее вещей?

Он обхватил рукой подбородок.

– А пластик? Не знаю, что это было. Может, пуговицы от платья… Я пытался рассмотреть, пока Мари была наверху, но жар был слишком сильным, да и искры летели. Там было что-то металлическое и пластмассовое.

– Получи ордер, Рассел. Я попрошу, чтобы судья выписал его. Обыщи дом. Я действительно сильно боюсь.

Плечи Рассела поникли.

– Я бы с радостью, но ты готова к этому?

– К чему?

– К допросу. К тому, что тебя спросят, почему ты скрыла улики, важные для уголовного расследования. Причем скрыла тогда, когда уже узнала то, что знаешь сейчас.

Джоанна сложила руки на груди.

– Дело уже не во мне и не в том, чтобы защитить себя. Я приму то, что будет. Но если она сжигает вещи Авы… О боже. – Она спрятала лицо в ладонях. – Это ужасно. Ава больше не вернется.

– Дело не в том, чтобы защитить себя. Ну не совсем в этом. Я могу прямо сегодня пойти к ним и выложить все, что есть. Но у нас против нее ничего нет. Ведь в том, что она сжигала платье, нет ничего противозаконного. – Он пристально посмотрел ей в глаза. – Ты хочешь рискнуть ради какой-то мелочи и потерять все?