Эллен Грин - Лабиринты веры

– Что тебе надо?

– Я искал тебя. А ты не отвечала на звонки.

Я вытерла лицо тыльной стороной ладони.

– Мне не хотелось спать, а эта кладовка не дает мне покоя. Слесарь придет в полдесятого. Я подумала, что один удар молотком – и у меня получится открыть ее до его прихода. Кофе хочешь? – Не дожидаясь ответа, я вышла из комнаты и спустилась вниз.

Рассел нашел меня на кухне несколько минут спустя. Он был одет в то, что я называю униформой: рубашка умеренно синего цвета и военные брюки. Рассел считал, что этот якобы обыденный наряд не кричит на каждом углу о том, что он коп.

– Ава, нужно поговорить.

Я насыпала кофе в кофемолку и нажала кнопку.

– Говори, – прокричала я.

– Нет, мне нужно все твое внимание. – Он взял меня за руку и потянул к кухонному столу.

Я сбросила его руку и высыпала молотый кофе в кофейник. Я поняла: в том, что он хочет сказать, ничего хорошего не будет. Поняла, потому что он не сказал это наверху. Он хотел дождаться, когда у меня будет подходящее настроение. А я злилась на него – у меня не было желания анализировать причины. Мое сердце начинало биться учащенно, когда я видела его, я все время думала о нем, когда его не было рядом, – не просто беспокоилась за него, а пыталась представить, чем он сейчас занимается. Все это были плохие признаки, что бы там Джоанна ни считала.

Рассел терпеливо ждал у стола, наблюдая за мной. На то, чтобы кофе закипел, ушло целых десять минут, а он даже не двинулся. И не попытался завести со мной разговор. Просто сидел и ждал, и я наконец-то вынырнула из своих беспорядочных мыслей.

Я поставила перед ним чашку с кофе и села напротив, сложила на груди руки и закрыла глаза.

– Говори, Рассел. Добивай мой мир. Что ты выяснил?

Он подался вперед, словно тем самым мог смягчить удар.

– Чарли Уокер из районного отдела полиции Хаддон-Тауншип перерыл все архивы за девяносто третий год. А еще за девяносто первый, за девяносто второй и за девяносто четвертый. Там нет сведений о младенце, которого подкинули в католическую церковь Христа Спасителя. – Он постучал пальцами по столу. – Или в какую-нибудь другую церковь района. Во всяком случае, в полицию об этом не сообщали. Так что либо это произошло, но об этом умолчали. Либо…

Я открыла глаза:

– Либо что?

– Либо этого никогда не происходило. Была просто легенда – для тебя. Больше ни для кого. – Его немигающий взгляд был мрачен.

Я помотала головой:

– То есть они мне врали? Врала не только Клэр, но и Мари с Анаис?

Рассел не шевельнулся.

– Думаю, они лгали не потому, что хотели причинить тебе боль. Вероятнее всего, было наоборот.

– Но что есть такого плохого, ради чего нужно столь долго врать? Придумывать такую сложную историю? Почему Клэр не притворялась, что я ее настоящая дочь?

– Ну в этом и вопрос. Я просто не знаю ответ. Пока.

Я усмехнулась:

– Рада видеть, что ты еще не сдаешься. Складывается впечатление, что чем больше ты копаешь, тем больше вопросов вылезает. К примеру, кто я? Если не подкидыш из церкви, то кто? На самом деле?

Рассел охватил ладонями чашку:

– Каким-то образом ты пересеклась с этой семьей. Клэр удочерила тебя, возможно, защищала тебя всеми возможными способами. Ты когда-нибудь видела бумаги по удочерению? Юридические документы, детские? Что-нибудь такое, что могло бы подтвердить их историю?

Я покачала головой:

– Нет. И Клэр рассказывала мне очень мало.

– Тогда возникает вопрос: как она получила свидетельство о рождении или какой-то другой документ, необходимый, чтобы записать тебя в школу?

Я пожала плечами:

– Не имею представления.

– Очень любопытно. Ты и в самом деле Джейн Доу [10] Джейн Доу – в юридической практике англоязычных стран условное обозначение лица женского пола, чье имя неизвестно или не оглашается по каким-либо причинам. .

Я уставилась на бинты, закрывавшие часть его головы. Его слова взбесили меня.

– Я не Джейн Доу. У меня была настоящая мать. В какой-то момент я оказалась у Клэр. Вот на этом и надо сосредоточиться. Кто я? Начинай отсюда. На минуту забудь об убийствах.

Его удивил мой гнев. Он дотронулся до моей руки:

– Я не хотел…

Я отдернула руку:

– Не надо.

– Можно задать тебе один вопрос? Какое твое первое воспоминание?

Мое самое первое воспоминание? Джоанна спрашивала меня о том же. Я закрыла глаза.

– Я скорее помню свои ощущения, чем образы. Темнота. Окна с витражами. Я в церкви. Мама держит меня за руку.