Лили Сен-Жермен - Пугливая

— Это полный пиздец, — говорю я, приподняв книгу «Там, где живут чудовища», которую Кэсси читала Грейс. — В ней говорится о мальчике, который убегает к чудовищам, потому что мать его не накормила? И эти чудовища так сильно его любят, что готовы скорее съесть его, чем отпустить? [11] «Там, где живут чудовища» — детская книжка с картинками американского писателя и художника Мориса Сендака, изданная в 1963 г.

Рассмеявшись, Кесси забирает у меня из рук книгу и кладёт ее на тумбочку.

— Это всего лишь книга, — говорит она, забираясь мне на колени. — Кроме того, это классика.

Я вскидываю брови.

— В самом деле? Она старая и воняет мокрой псиной.

— Мистер Бентли, — произносит она, положив руку мне на горло. — Сейчас мне не хочется говорить о детских книжках. Мне хочется поговорить о том, что находится под этой простынёй.

— Для вас всё, что угодно, миссис Бентли, — говорю я и, откинув простыню в сторону, прижимаю Кэсси к своему члену.

Я готов для нее, а она для меня, мне даже не приходится бороться с ее трусиками, потому что под ее летним платьем их нет. Когда я вхожу в нее, из нее вырывается слабый вздох, похожий на счастье, и она начинает на мне двигаться. Я должен быть с ней нежен. Она родила меньше трех месяцев назад, а сейчас носит моего сына. Некоторые девушки любят грубость, но я не могу быть грубым со своей беременной женой. Зарывшись пальцами ей в волосы, я притягиваю к себе ее лицо. Я закрываю глаза и целую ее; на вкус она как клубничный йогурт и летний дождь. На вкус она как все то, чего, как я думал, у меня уже никогда не будет.

«Твоя жена опасная женщина», — не дают мне покоя слова Пайка.

Может моя жена и опасная женщина, но я все равно ее люблю. Она во всём этом не виновата, нет. По крайней мере, это я твержу себе, когда Кэсси берет мои руки и кладет их себе на талию. Пока мои глаза были закрыты, ее платье куда-то исчезло, и теперь она неотрывно смотрит на меня. Я стискиваю ей бедра, ее налитые молоком груди прижимаются к моей обнаженной груди. Большими пальцами я нахожу у нее на животе еле заметную округлость новой жизни, и удивляюсь, как ее вообще можно было назвать опасной. А потом вспоминаю зарытые у нас во дворе трупы и снова закрываю глаза.

— Жаль, что Стивен Рэндольф меня не убил , — сказал мне однажды Дэймон.

Его заявление было ошеломительным, просто выстрел в грудь, болезненный удар прямо в мое иссиня-черное сердце.

После того, как мы похоронили Дэймона, я, как только могла, отчищала ящик с чердаком.

«Чердак потерянных душ» , — подумала я, опустившись на колени, которые все еще болели после всех тех часов, что я простояла на карачках, задыхаясь и крича в родовых муках всего пару дней назад.

После уборки я, скрестив ноги, уселась в стоящий на чердаке ящик. Вокруг не было никакого источника света, лишь слабый, пробивающийся сквозь высокое окно солнечный луч.

Я крутила в руках один из молочных пакетов Деймона.

«ВЫ ВИДЕЛИ ЭТОГО МАЛЬЧИКА?» — кричали на меня напечатанные на нем слова.

Да. Я его видела. Это заняло у меня много времени, больше года, но я разорвала на куски мужчину и отыскала в нем ребенка.

Я видела этого мальчика . С лазурно-голубыми глазами и с ямочками на щеках.

Он был очень красивым .

Я вспомнила все те ночи, что мы провели с ним здесь. Ночи, когда Лео забывался глубоким наркотическом сном в безопасности нашей спальни. Ночи, когда я вытягивала всё больше тайн из мужчины, который чуть не сломил меня полностью. Как близко тогда я его узнала, чтобы его понять, чтобы его возненавидеть.

Как мне было его жаль.

Как сильно мне хотелось попробовать его боль на вкус, точно так же, как он пробовал мою, когда сделал меня такой чертовски несчастной.

Когда я поцеловала его сухие губы и впалые щеки, он уже ощутил вкус собственной смерти, но его тело все еще отлично работало. И когда я расстегнула его грязные джинсы и засунула в них руку, оно по-прежнему меня жаждало и было твердым и крепким. Отшатнувшись от меня, он распахнул глаза. Думаю, он ждал от меня проявления насилия. Может, ждал, что я исполню свою угрозу и отрежу ему член, как обещала много раз.

— Кэсси, — выдохнул он.

Его мускулы были все еще крепки, глаза все еще полны жестокой любви ко мне, только ко мне .

И когда я забирала у него то, что когда-то он забрал у меня, у него в глазах стояли слёзы.

После этого я заперла дверь чердака и дважды ее проверила. Все еще наполненная им, я медленно спустилась по лестнице. Зашла на кухню и выпила стакан молока.