Коди Кеплингер - Все было не так

– Я подумаю об этом, – прошептала я.

Он кивнул.

– Отлично.

Между нами воцарилась комфортная тишина, облака над нашими головами разошлись и выпустили звезды. Майлс откинулся назад, скрестил руки на груди и посмотрел наверх. Сейчас, когда небо освещалось, я тоже могла так сделать.

Через некоторое время Майлс спросил:

– Расскажешь, что происходит? Почему ты сегодня здесь?

– Я ездила к родителям Сары.

Он повернулся ко мне, две густые каштановые брови поползли наверх.

– Ты же слышал, что они пишут книгу? О Саре?

– Да.

– Ну вот. – Я глубоко вдохнула. – История про Сару – про цепочку и сказанное ему… это неправда.

– А.

– Ты не удивлен?

– Не совсем. Я думал об этом. Особенно из-за всего, связанного с Келли. Не знаю. Эта история слишком походила на фильм, чтобы быть правдой.

– Вот родители Сары не согласны, – сказала я. – Они плохо это восприняли.

– Ты только сейчас им рассказала?

Я поежилась, хотя он произнес это не грубо или осуждающе.

– Я пыталась до этого, – призналась я. – Типа того. Когда об этом впервые заговорили, я не знала, что делать. Даже не понимала, откуда все пошло. И каждый раз, как пыталась кому-то рассказать, паниковала. А потом Келли уехала из города, и я подумала, это больше не имеет значения. Но теперь, с этой книгой… – Я покачала головой. – Надо было рассказать им раньше, но я не сделала этого, и теперь они считают меня лгуньей, пытающейся отобрать у них воспоминание о дочери.

– Мне жаль, – сказал он. – Об этом вы с Денни разговаривали? Когда ты повезла его домой?

– Да. Его письмо на стипендию помогло мне понять, что история Сары – не единственная выдумка, понимаешь? Мне захотелось, чтобы мы все могли высказаться. Если бы мы все написали такие письма… – Я замолчала и села. – О.

– Что? – спросил Майлс.

– Кажется, у меня есть идея. Не знаю, что получится, но… Может, если мы все напишем письма, расскажем правду о произошедшем в тот день и даже после…

– Письма кому?

– Не знаю, – ответила я. – Кому угодно? Но если бы все так сделали, я бы собрала их. Объединила во что-то. И людям пришлось бы выслушать, потому что это – все мы. Мы могли бы все исправить. Возможно, могли бы… как-то их выпустить, чтобы существовала не только книга Макхейлов.

Мои мысли кружили в голове, словно торнадо, бешено и так быстро закручивались, что я не могла за них ухватиться. Детали придется уточнить позже, но эта идея казалась мне выходом из положения. Если на меня так подействовало письмо Денни, возможно, письма всех выживших тоже окажут воздействие. Я могла бы связаться с Эшли и Иден и попытаться найти Келли, чтобы она тоже это сделала.

– Ты же напишешь, да? – спросила я Майлса.

– Письмо? Ли, я не уверен.

– В чем ты здесь не уверен? – спросила я. – Наверняка ты хочешь указать всем этим газетам, что писали про тебя всякую ерунду, их место, разве нет? Например, один журналист написал, что ты скорее похож на стрелявшего, чем на героя. Это так ужасно, и ты мог бы об этом написать.

Майлс отвернулся, и я поняла, что такими комментариями поставила его в неловкое положение. Я представить не могла, насколько обидно прочитать на бумаге, что ты такой человек, от которого не ждут чего-то благородного. Что ты скорее злодей. Вот именно поэтому он должен был это сделать.

Майлс был не просто дебоширом, превратившимся в героя. Его история выходила за рамки драк, в которых он участвовал, или записей об отстранении с уроков. Все репортажи о стрельбе втиснули его в коробку, в легко воспринимаемые строчки две текста. И я хотела, чтобы мир увидел, какой он вне этой коробки. Хотела, чтобы люди узнали впечатлительного, задумчивого и удивительно веселого Майлса, которого я обожала.

– Пожалуйста, Майлс? – попросила я и потянулась к его руке. – Пожалуйста?

Он повернулся ко мне и через некоторое время вздохнул.

– Ли…

– Просто подумай об этом, – попросила я. – Я больше ничего не прошу.

Он кивнул и перевел взгляд на звезды.

Мы остались на крыше до рассвета, а потом я пробралась в дом и легла в кровать. Но даже тогда не смогла заснуть. В этот раз не из-за боли или вины, как раз наоборот. Впервые за долгое время я ощутила надежду.

Если у меня все получится, правда наконец выберется наружу. И этот груз наконец спадет с моих плеч.

Вот что я знаю о Кевине Брентли: когда произошла стрельба, он был десятиклассником; брил голову и всегда носил футболки с группами, а в начальной школе засунул в автобусе в волосы Сары жвачку и попытался свалить это на кого-то другого.