Анатолий Борзов - Anenerbe [СИ]

Виталий Борисович никогда не опаздывал. За все сорок с небольшим и ни разу! По этому поводу он даже иногда над собой подшучивал — очень нехорошо и как-то уж слишком самокритично. Вот, говорил Виталий Борисович, также когда-нибудь и умру, приду загодя, чтобы не опоздать.

Люди на улицах тоже сонные. Молодая мамаша ведет, или точнее сказать, тащит малыша на «службу» в садик. Оба явно спят: и малыш, и его мать. А вот «народной тропой» гуськом, словно призраки, топают курсанты — будущие покорители морских широт. И они спят, каждый второй бредет с полузакрытыми глазами. Насколько помнил Виталий Борисович, курсанты здесь ходили без мало лет сорок и еще столько же будут ходить — кому-то нужно оправляться в плавание.

Если вернуться в прошлое, возможно, и он тоже пошел бы в речное училище — слишком велик соблазн побродить по свету и посмотреть мир — не отправился. В юности Виталий Борисович сходил с ума от техники и, надо признать, к обоюдному удовольствию — техника отвечала ему тем же — раскрывала свои двери в полный загадок и тайн мир. Сейчас в этом можно признаться, но любимым предметом в школе были уроки труда. И преподаватель — хромой на одну ногу ветеран в мятом костюме — не превзойденный авторитет и покоритель мальчишеских сердец. Чего только он не умел! Чего только не знал! В прошлом сержант доблестной Красной Армии и не представлял, что найдет свое призвание на старости лет в полуподвальном помещении мастерских, куда как на праздник веселой толпой бежали пацаны. Именно тогда Виталик впервые сел за баранку такого же древнего как и преподаватель старого грузовика и прохватил пару кругов по школьному двору. А услышав добрые слова похвалы, нисколько не удивился, словно знал наперед, что быть ему в скором времени водителем. Как давно это было? От двора ничего уже не осталось, и проехать можно лишь только на велосипеде — грустно.

Как раз по бывшему школьному двору и шагал сейчас Виталий Борисович. Удивительно течение жизни! Кого-то судьба забросит за десятки тысяч километров в другие края, за моря и океаны, а кто-то будет ходить тем же маршрутом как в детстве через тот же самый школьный двор! И чего его понесло в милицию? Крутил бы сейчас баранку, однако отказать, не оправдать доверие не мог, не в его правилах, да и хлопотали за него люди серьезные. Пожалуй, тот единственный раз, когда ему предложили, и он согласился. А зачем? Уважил, но не самого себя, а человека, взявшего за него ответственность.

Спустился под горку, смешно сбежав по косогору, хотя рядом лесенка. По привычке сбежал, лестницы прежде здесь не было, а горка была всегда, вот он и спустился. Город хоть и изменился, но не настолько, чтобы забыть. Забыть все невозможно, и пусть вокруг новые и чужие дома, в памяти он всегда там… в детстве.

Сережа Кулебяка сегодня пришел раньше — событие невероятное. Обычно он появлялся на службе минута в минуту, а сегодня…

— Уже кое-то освоил, — доложил коллега, не обратив ни малейшего внимания на своего старшего товарища. Уткнулся в экран и жмет клавиши.

Виталий Борисович не возражал, а где-то был и доволен — отпала необходимость делить на двоих старую пишущую машинку, которая, похоже, перешла в полную его собственность.

— Обещали подсоединить к сети, — спустя пару минут доложил Сережа, — чтобы можно было докладывать, не выходя из кабинета. Тяжелые времена, Борисыч, наступают. Щелкнет руководство клавишей, и все видать. Чего мы тут с тобой делаем, как бездельничаем — техника! В Интернет обещали допуск сделать. Весь мир уже давным-давно в Интернете, а мы, получается, плетемся в хвосте событий.

— Сводочку бы мне за прошедшие сутки, — подсказал Виталий Борисович, и вскоре, вооружившись подшитыми обыкновенной скрепкой листиками, приступил к знакомству.

Сводка — нечто вроде газетки, куда вносились все происшествия в городе, как малозначительные, пополняющие обыкновенную статистику, так и серьезные, переходящие сразу на контроль к руководству. Прошедшие сутки действительно выглядели если не безупречно, то вполне миролюбиво — трагических случаев не зафиксировано.

— У нас сегодня как? — спросил он и тут же получил интересующий его ответ. — Тихо.

В этих внешне скупых словах содержался огромный смысл и перспектива на текущий день. Вопрос означал: намечается ли сегодня сбор или иное мероприятие, требующее обязательного присутствия всего личного состава. «Тихо» — подразумевало, что день простоит обычный и можно посвятить себя работе. Подписывать у руководства бумаги Виталий Борисович не планировал, иных документов, которые спускали через секретариат, также не было, поэтому с легким сердцем товарищ Шумный глянул на монитор и вскоре покинул кабинет. Еще через час он вышел к небольшому кафе — обычной забегаловке, где продавали в разлив пиво. Несмотря на раннее время, в клиентах недостатка не было. С десяток человек по привычке начинали новый день со старого занятия — пили пиво. Виталий Борисович прошел к стойке и залез на стул — высокий и потрепанный табурет.