Он хотел ее застрелить!
Бам !
Он зарядил мушкет и ворвался ко мне в спальню, чтобы лишить ее жизни!
Бам !
Я лежу на боку в своей постели, – БАМ ! – не смея шевельнуться, – БАМ !
Б-А-М-М-М-М-М-М-М-М-М-М …
Затаив дыхание, я напряженно прислушиваюсь к храпам, беспокойным движениям, громкому пуканью, доносящимся из отцовской комнаты. Неукротимое желание переделать окончание «Тамерлана» копошится у меня в мозгу надоедливым, беспокойным червем, но он ведь хотел ее убить, так что сегодня я сочинять поостерегусь. В глубине души мне нестерпимо хочется, чтобы отец отправился к вдове Уиллс и чтобы они кувыркались до посинения, до остановки сердца, ибо писать я не посмею, пока он бродит по дому, терпеливо дожидаясь, когда же бдительность моя ослабнет, чтобы ворваться ко мне в спальню и УБИТЬ МОЮ МУЗУ!
Со стороны галереи доносится нежная трель флейты – несколько тактов, которые успокаивают мой терзающийся ум. Плотно зажмурившись, я погружаюсь в музыку, пропуская ее через всего себя.
Но вскоре мелодия ненадолго прерывается, и я вновь слышу, как отец беспокойно мечется по своей спальне.
А когда флейта продолжает свою песнь, я слышу, как кто-то тихо напевает строки из «Тамерлана»:
« Нет речи у меня, – такой, чтоб выразить всю прелесть милой…»
– Сегодня я писать не буду! Нельзя, – говорю я, обращаясь к шторам, скрывающим дверь в галерею.
Нет речи у меня, – такой, чтоб выразить всю прелесть милой; с ее волшебной красотой слова померятся ли силой?
Закрываю лицо руками.
Нет, сегодня ни в коем случае нельзя сочинять .
Голос Линор просачивается в комнату сквозь замочную скважину двери, ведущей в галерею.
– Покажи. Меня. Миру…
Огоньки ламп, заключенные в узорчатое стекло, вспыхивают с новой силой, осветив мою комнату вдвое ярче, чем обычно.
Теперь с улицы слышится мелодия гитары, к которой вдруг – и сам в толк не возьму, как такое возможно! – присоединяется матушкин голос, звучащий насыщенно и мощно:
– Подойди, отдохни здесь со мною, мой израненный, бедный олень.
Пусть твои от тебя отшатнулись, здесь найдешь ты желанную сень.
Здесь всегда ты увидишь улыбку, над которой не властна гроза,
И к тебе обращенные с лаской неизменно родные глаза!
Я вскакиваю с постели, терзаемый сомнениями, стоит ли поддаваться творческому искушению?!
Нет, нельзя, ни в коем случае!
Или можно?
По словам отца, « Никто еще не умирал от того, что загубил свою музу ». О нет, дорогой отец, вы совершенно не понимаете: настоящему творцу без своей музы никак не выжить !
Набрасываю фрак на рубашку и сую ноги в башмаки. Дабы забаррикадировать дверь в коридор, которую, увы, нельзя запереть на ключ, я беру стул, стоявший у письменного стола, и устанавливаю его между шпингалетом и полом.
Матушка всё продолжает под аккомпанемент гитары своим нежным контральто выводить строки стихотворения «Подойди, отдохни здесь со мною». Гитарные трели ласкают мне слух. В жизни не слыхивал столь радостной и прекрасной мелодии.
Из-под штор пробивается яркий свет.
Меня ждут красота и любовь!
Я раздвигаю шторы и вижу Линор, моего крылатого мрачного ангела. Она играет на золотистой гитаре, возникшей как будто из ниоткуда, прислонившись спиной к белой деревянной колонне. Ее голову венчает моя шляпа, которая слегка съехала набок, а взгляд наполняется безграничным теплом, стоит ей только меня увидеть. Такое чувство, будто внутри у Линор горит сотня невидимых свечей.
– Будь осторожнее! – предупреждаю я, открыв дверь в галерею. – Совсем недавно Джон Аллан ворвался ко мне в спальню с мушкетом наперевес, намереваясь убить тебя! А половину твоего портрета швырнул в камин.
Ни на миг не сбиваясь с мелодии, Линор указывает мне взглядом на дыру, прожженную в ткани ее юбки. Дыра эта с загнутыми вовнутрь краями формой напоминает ворона и источает запах жженой ткани. Из-под бахромящихся ниток выглядывают колени, обтянутые высокими чулками.
Матушкина песнь вдруг обрывается.
Линор ударяет по струнам и начинает играть другую мелодию – совсем недавно выводимую флейтой.
– Давай вернемся к концовке «Тамерлана» и перепишем ее, – предлагает она.
Делаю шаг в галерею.
– Сегодня мне никак нельзя писать.
– Нам нужна строфа, которая начинается с «Я в дом родной вернулся…» и повествует о возвращении героя из путешествия за славой и властью.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу