Иван Миронов - Плохая шутка

– Бог-то точно должен быть в курсе, – зло проговорил Виктор и тут же зашелся в яростном удушливом кашле.

Он полез в карман, достал мятый платок и прикрыл им рот. Лана заметила на куске ткани несколько красных пятен.

Алексей Петрович тоже наблюдал за этой картиной. На лице его отразилась такая неприкрытая боль, что Лане, несмотря на все ее переживания, захотелось его утешить.

Кашель прекратился. Виктор вытер рот платком и быстро спрятал его в карман. Взглянул на своего друга, и, чуть приподняв плечи, развел в стороны ладони, словно говоря: «А что ты хотел? Ты же сам, кажется, говорил, что старость – неизлечимая болезнь».

– Насколько все плохо? – проговорил Алексей Петрович ровным, спокойным голосом.

– В нашем возрасте очень плохо уже не бывает, – проговорил Виктор. – Не волнуйся, до смерти доживем. Да и белобрысый этот, Анку, нам еще пропуска не выдал.

Алексей Петрович согласно кивнул, но в глазах, вперемешку с беспокойством за друга, Лана разглядела и какое-то сомнение, словно букинист хотел что-то добавить, но не стал.

– В общем, по какой-то причине, – продолжил, наконец, он, – прозаической или таинственно-мистической, Анкудинов предпочел найти себе ученика.

Лана задала вопрос, который ей всегда казался глупым и бессмысленным. Когда в книге или в фильме главный герой доходил до этого вопроса, она мысленно отвечала: «Потому что так надо по сюжету, дурень». Вот и теперь такой ответ непроизвольно пришел ей в голову. Потому что так надо по сюжету.

– Но почему именно Денис? Почему он?

Алексей Петрович посмотрел на Лану, как будто слегка оживившись.

– Вот! Вот он – наш единственный шанс если не помочь юноше, то хотя бы попытаться это сделать. Полагаю, в его личности и кроется разгадка. Что-то, – букинист в волнении постучал пальцами по колену, но тут же взял под контроль свои руки и голос, – есть в нем такое, что нужно Анку. Может быть, вы, Лана, заметили какие-то особенности или касались в своих разговорах каких-то необычных тем?

Она задумалась на минуту. Алексей Петрович и Виктор смотрели на нее: первый – нервно перебирая пальцами, второй – терпеливо и неподвижно, словно психолог на сеансе.

Она покачала головой:

– Не могу вспомнить. У меня, вообще, голова сейчас очень туго соображает. Уж извините.

Она улыбнулась, с трудом сдерживая слезы.

Букинист кивнул.

– Понимаю. Мадемуазель… – Он сделал паузу. – Лана, я не буду вас обнадеживать понапрасну. Наши шансы меньше, чем у того, кто ищет иголку в стоге сена. Но все же стоит воспользоваться этими мизерными шансами. Мы имеем дело со сверхъестественной сущностью, а посему имеем полное право рассчитывать на чудо. Верно?

Лана яростно кивнула, не поднимая глаз.

– Поэтому, прошу вас, вспомните или выясните, чем же так интересен Смерти ваш избранник.

Алексей Петрович внезапно нахмурился и невнятно, словно чавкая, проговорил:

– Неужели мой предмет настолько скучен?

Лана в недоумении подняла взгляд на полуслепого старика, но вместо последнего перед ней стоял Храмов Юрий Николаевич.

– Милочка, спать надо дома ночью, а днем нужно учиться, – прочавкал Хрюн, вперив в нее свои выпученные бесцветные глаза, в которых читалось раздражение и, как ни странно, все та же безучастность.

Лана, еле сдерживая желание скривиться (изо рта преподавателя пахло гнилыми зубами и дерьмом), выпрямилась и положила пальцы на ручку.

– Извините, Юрий Николаевич!

Храмов скорчил пренебрежительную мину и пробормотал:

– Мне не извинения ваши нужны, а знания.

Он еще раз бросил на нее раздраженно-безучастный взгляд и двинулся в направлении трибуны.

«Черт, как я умудрилась заснуть у Хрюна на паре?» – отрешенно и равнодушно подумала Лана.

Весь институт знал, что этот разваливающийся на глазах дед обладал памятью, которой позавидовал бы и карточный шулер. Каждый, кто представал перед ним в неприглядном свете, тут же заносился в его мысленный черный список. Но сейчас перспектива оказаться в числе «неуспевающих» совершенно не беспокоила Лану. С этим она как-нибудь разберется. Сейчас ее волновало кое-что другое. Там, у букиниста дома, она сказала, что не может вспомнить ничего необычного, но она соврала. Денис говорил что-то, что показалось ей странным. И оставалось всего лишь вспомнить, что именно.

«Всего лишь», – невесело хмыкнула Лана, подвинула к себе тетрадь и попыталась сосредоточиться на лекции. Но бормотание Хрюна никак не складывалось в голове девушки в осмысленную речь. Ее мысли постоянно возвращались к Денису.