Иван Миронов - Плохая шутка

«Развалина какая-то», – мысленно ругнулся Денис.

Рассчитываясь в аптеке, он достал из кармана тысячную купюру, одну из тех, что дал ему Анкудинов.

«Получил деньги от самой Смерти. Я на особом счету у этого урода. Знать бы почему. Стоит сегодня задать ему этот вопросец».

Но мысль спрашивать Анку о чем-либо тут же показалась ему неподходящей. И все же это нужно было сделать. В его ситуации любая информация могла подсказать, где находится выход.

«Если этот выход есть».

Денис задрожал, но не от лихорадки, а от мысли, что его привычный мир неумолимо рассыпается, и то, что находится под ним, гораздо хуже, чем он может себе представить.

– Молодой человек, вообще-то здесь еще есть люди, – раздался неприятный старушечий голос из-за спины. – Если каждый будет засыпать на ходу, то некоторые не доживут до своей очереди.

Быстро забрав сдачу и лекарства, Денис ретировался. Дома, заглотнув несколько таблеток, он снова включил телевизор. На этот раз голова милосердно хранила бесчувственность. И даже шутки постаревших Сильвестра Сталлоне и Джейсона Стэтхэма в «Неудержимых» не раздражали его.

Теперь же, ощущая, что действие таблеток заканчивается, и предчувствуя жуткую головную боль, Денис шел по переходу метро. Навстречу, против движения, двигался огромный мужик с квадратной челюстью, расталкивая людей. На каменном лице застыло упрямое, бычье выражение. Таких Денис обычно называл «бэтээрами». Погруженный в свои мысли, он заметил угрозу слишком поздно. «БТР», словно не замечая, толкнул плечом задумавшегося парня – удар оказался настолько сильным, что, если бы не стена перехода, Денис бы рухнул на пол.

«Тебе бы, сука, я передал письмецо с удовольствием, – со злостью и обидой подумал он, но тут же осекся. – О чем я думаю?! Я уже размышляю, как этот долбаный маньяк Анкудинов».

Денис двинулся к выходу, потирая ушибленное плечо.

«Все-таки я еще не совсем в реальности Анку».

Он усмехнулся, сам удивившись тому, что еще может это сделать.

Неосвещенный храм вновь поразил его. Очертания, слабо проступающие в темноте, навевали мысли о зловещем замке из «Дома Ашеров». Денис живо себе представил опутанное паутиной помещение, почерневшие и перекосившиеся иконы на стенах, оплывшие, покрытые слоем пыли свечи, полчища летучих мышей под сводом и гулкое эхо безжизненного склепа. Изредка проезжающие машины добавляли зловещие штрихи, показывая, насколько мертво слепое пятно храма Христа Спасителя.

«Это все проделки Анку, мать его», – Денис попытался себя успокоить, впрочем, безуспешно. В висках появился неприятный стук, первый вестник головной боли.

Он перебежал пешеходный переход на запрещающий сигнал светофора и, обогнув маленький сквер, где в окружении лавок с важным видом стоял памятник Энгельсу, оказался на Остоженке. Ему на миг показалось, что время, словно пленка видеокассеты, отмоталось ровно на неделю назад, и он снова идет на встречу с незнакомцем, предложившим выгодное дельце. И что можно прямо сейчас развернуться и, наплевав на куш, поскорее убраться от этого зловещего места. И тогда не будет того кошмара, в котором он прожил последние дни, не будет той рыжеволосой девочки, которая получила свое уведомление о смерти, не будет ощущения безысходности, не будет…

– Ланы, – проговорил Денис.

Встреча с ней – это единственное, о чем он не жалел. Да, его жизнь в кратчайшие сроки превратилась в урбанистический ад почтальона, а о перспективах и подумать было страшно, но на другой чаше весов оказалась она, взбалмошная, самоуверенная, не терпящая неповиновения, но в то же время терпеливая и открытая девушка. Только после знакомства с Ланой он понял, насколько сильно ему не хватало человека, который может выслушать, поддержать, а не обвинить, не ткнуть, как котенка в наделанную лужу.

Задумавшись, Денис вновь пропустил дом номер шесть «а». Вернувшись на несколько десятков шагов назад, он вошел во двор. За неделю здесь ничего не изменилось: мертвые растения, мусор и ощущение, что здесь будет уместна табличка «Окончание жизненного пути» или еще более пафосное «Врата в пустошь».

На этот раз, уже осознавая сверхъестественную сущность всего происходящего, Денис в каждой детали видел потусторонние знаки: и чересчур глухой звук его шагов в подъезде, и странная блеклость, «пыльность», стен и дверей, и необъяснимое, словно магнитное, притяжение алюминиевой таблички «24».

Поднявшись на четвертый этаж, Денис взглянул на дверь, расположенную напротив двадцать четвертой. У Дениса возникла мысль позвонить в эту дверь и спросить, знают ли они, кто их сосед. Он представил, что это будет маленькая старушка – божий одуванчик. Она посмотрит непонимающе на неожиданного посетителя и ответит, шамкая беззубым ртом: