Джей Баркер - Четвертая обезьяна

Мама кивнула, убрала флакон со спиртом и остатки бинта в аптечку и отодвинула ее в сторону.

— Что теперь?

— Закончим дело.

Клэр подошла к коробке.

— Ты ее открывал?

Эспиноза покачал головой:

— Решил предоставить честь тебе. Если считаешь, что там что-то опасное, я вызову взрывотехников.

Нэш опустился рядом с белой коробкой на колени, надел латексные перчатки и постучал по черной бечевке, завязанной узлом наверху.

— Не похоже на нашего героя. Обычно он оставляет в коробках части тела. Опасности для окружающих они не представляют.

— Нэш, а ты открой, и посмотрим! — поддразнила его Клэр.

— Может, подбросим монетку? Я открывал предыдущую.

— Нет, открывай сам. Я почему-то вспомнила фильм «Семь»… Если там голова Гвинет, я много месяцев буду видеть перед глазами страшную картину. Так что открывай. Будь мужчиной.

Нэш закатил глаза и повернулся к коробке.

— Кстати, к вашему сведению, коробка самая обычная — такие продаются во всех канцелярских магазинах. — Он нагнулся ниже. — Никакого запаха не чувствую, и нет признаков того, что там что-то мокрое, — на ней ничего не написано.

Он дернул бечевку, развязывая узел; бечевка упала на пол. Когда он потянулся к крышке, и Клэр, и Эспиноза сделали шаг назад.

— Может, все-таки подождем экспертов? — предложил Эспиноза.

— Открывай! Возможно, содержимое подскажет, где искать Эмори.

Нэш нехотя кивнул, снял крышку и нагнулся, заглядывая внутрь.

— Уф!

Я вздрогнул, когда кто-то замолотил в парадную дверь.

— Я вас задел? — спросил с той стороны «мистер Джонс». — Вы уж простите; наверное, я немного увлекся! Прошло столько времени с тех пор, как я последний раз охотился. С самого утра голова идет кругом — до того не терпелось пустить в ход мою пукалку!

— Держитесь подальше от окон, — одними губами произнес отец.

Я кивнул и заполз за диван. Правда, я не боялся. Ну, может, и боялся, но совсем немного; во всяком случае, не собирался показывать свой страх при маме и отце. Мне очень недоставало моего ножа.

Он снова ударил в дверь, и она затрещала. Я не знал, чем он молотит, кулаком или прикладом ружья, но все равно вздрогнул.

«Мистер Джонс» немного понизил голос:

— Сами помните, я просил вас вежливо, очень вежливо. Вижу, придется действовать иначе. Итак, мне нужны документы, которые украла ваша милая соседка. Я знаю, что они у вас, так что давайте не будем притворяться, будто их у вас нет. Не совсем понимаю, что у вас здесь творится; откровенно говоря, мне на ваши делишки наплевать. Вы даете нам документы, показываете камень, под которым прячутся Картеры, и мы уходим, не задавая лишних вопросов. По-моему, неплохое предложение. Вы не можете отрицать, что в сложившейся ситуации я веду себя честно и открыто.

— Он думает, что они оба еще живы, — тихо проговорила мама. Она отошла от отца и пыталась выглянуть на улицу в боковое окошко.

— Конечно, если Картеры прячутся у вас, если вы их укрываете… тогда у нас будет совсем другой разговор. Вы ведь не хотите укрывать преступников, верно? А Картер — самый настоящий преступник. Как еще назвать того, кто ворует что-то у своих работодателей? Пусть даже он украл сведения, информацию. Он все равно оказывается на одном уровне с насильниками и убийцами. И женушка его не лучше; у нее в шкафу полным-полно скелетов!

Он говорил громко, но достаточно спокойно. У меня сложилось впечатление, что он прижимается вплотную к двери. Будь у нас ружье, мы могли бы застрелить его сквозь деревянное полотно. Всего одна пуля, выпущенная в центр двери, решила бы нашу проблему. Возможно, «мистер Джонс» думал, что у нас тоже есть огнестрельное оружие — большой револьвер, вроде того, что лежал у него в машине, или ружье. Иначе он уже наверняка снес бы дверь. Я бы на его месте так и поступил. Отец, правда, не верил в огнестрельное оружие и не держал дома ничего подобного.

— С ружьями часто происходят несчастные случаи, — всегда говорил он. — Зато ножом нельзя никого зарезать случайно. Нож случайно не выстрелит. — Может быть, в ту минуту он пересматривал свои взгляды? Я не мог ничего понять по его лицу. Он почти не шевелился. И не пуля удерживала его на месте — у него была всего лишь царапина; он просто сосредоточился. Наверное, продумывал план. Отец не поддавался панике — никогда. Я ни разу в жизни не видел, чтобы он паниковал. Как ни разу не видел, чтобы он что-то принимал слишком близко к сердцу. Мне казалось, что отец всегда точно знает, что и когда надо делать.