Дуглас Престон - Обсидиановая комната

Диоген развернулся и со всей возможной скоростью поплыл назад к берегу. «Крис Крафт» по-прежнему был причален к пирсу, и Диоген, быстро натянув на себя утренний халат, отвязал катер, запрыгнул в него и завел двигатель. Через несколько секунд он, до смерти перепуганный, летел на катере в ту сторону, где исчезла из виду Констанс. Не прошло и минуты, как он со своего быстроходного катера заметил всплески ее кроля. Он сбросил скорость, перевел передачу на нейтраль и подплыл к ней.

– Констанс!

Она перестала грести и посмотрела на него:

– Что случилось?

Диоген подавил панику, не желая, чтобы она видела его волнение. Она уже высказывала ему свое раздражение в связи с его избыточной заботливостью.

– Подвезти до бережка? – предложил он, натянуто улыбаясь.

– Возражать не стану.

Констанс подплыла к катеру сбоку, перевалилась через борт и забралась в кормовой кокпит. На ее теле сверкали в лучах солнца капельки воды. Диоген нащупал под консолью полотенце, протянул ей.

– Ты настоящий тюлень, – сказал он.

– Плавать я научилась только во взрослом возрасте, – сказала она, тяжело дыша и обтираясь полотенцем без малейшего смущения. – Но зато потом наверстала упущенное.

– Вижу-вижу.

Диоген развернул катер и направил его назад к острову, но не напрямую. Утро на воде стояло превосходное.

– У меня для тебя маленький подарок, – сказал он. – В библиотеке. Вернее, в алькове библиотеки.

– Правда? Что-то я не помню там алькова.

– Увидишь. Что скажешь, если через десять минут?

– А если через три часа? Я устала, ведь столько проплыла.

– Через три часа? А как же ланч?

– Пожалуй, я пропущу сегодня ланч, особенно после такого сытного завтрака.

– Хорошо, моя дорогая.

Он пришвартовался у пристани, и они направились к дому. Констанс немедленно пошла наверх, то же самое сделал и Диоген – каждый в свое крыло. Диоген спросил себя, сколько еще продлится такой порядок. Он надеялся, что недолго.

В глубине густой мангровой рощи на западной оконечности островка Идиллия, под жаркими лучами послеполуденного солнца шевельнулась в своем спальном мешке Флавия Грейлинг. Это было не беспокойное шевеление – беспокойство у нее прошло некоторое время назад. Скорее это было неторопливое движение человека, который принял важное решение, а теперь просто тянет время, ждет удобного момента, чтобы его выполнить.

Поначалу она разозлилась – настолько разозлилась, что красный туман застилал ей глаза, когда она отчалила от островка, и не раз ее катер с воздушным винтом садился на мель в мелководье этого природного заповедника. Но к тому времени, когда она добралась до Марафона, красный туман рассеялся и она снова ощутила спокойное предвкушение, которое всегда нисходило на нее перед началом операции. Она ощущала его, словно добрый надежный бетон под ногами. Нет, она, конечно, была зла, но теперь холодной злостью, а ей было хорошо знакомо это чувство.

Флавия зашла в магазин сурвивалиста в Марафоне и на часть денег, которые Диоген дал ей в Майами, купила все необходимое на неделю: водонепроницаемый брезент, пластмассовую лопату, питьевую воду, предметы личной гигиены, запасные батарейки, энергетические плитки «Мэйдей», по тысяче двести калорий каждая, с неизбежным яблочно-коричным вкусом, и две дюжины пакетов сухого пайка – макароны с перцем чили, паста фаджиоли – в отдельной пластиковой упаковке. В оружейном магазине на той же улице она на фальшивые документы купила «Глок-22», запасной магазин и две коробки по пятьдесят патронов калибра.40.

Она заправила катер и вернулась на остров, украдкой приблизившись к необитаемой стороне. Флавия быстро нашла эти густые заросли мангровых деревьев вдали от всех сооружений, если не считать служебных построек и старинной дымовой трубы. Здесь она тщательно спрятала катер и поставила палатку. После чего отправилась на затяжную разведку.

Всякая активность в храмоподобном сооружении отсутствовала. В главном доме горел свет, но движения там не было. Однако Флавия почему-то была уверена, что Питер, а точнее, Диоген находится внутри. И эта сука тоже.

Поначалу ее злость распространялась исключительно на Диогена. Все это время он лгал ей, скрывал свое истинное лицо, свою тайную жизнь, и это несмотря на то, что они стали так близки, много раз вместе подвергались опасности, преодолели столько трудностей. А что самое подлое, у него была другая женщина – Констанс Грин, ни больше ни меньше, та самая, которую он называл шлюхой и шантажисткой и к которой не испытывал иных чувств, кроме презрения.