Себастьян Фитцек - Инквизитор

«А мы могли бы ее спасти».

Одним-единственным словом они могли бы разорвать спираль и отменить постгипнотическое внушение, которое сделал Инквизитор, чтобы его жертвы вновь впадали в гипноз, как только откроют глаза. Когда на зрачки падает свет.

«Боже мой».

Каспар заколотил по двери лифта, словно так кабина могла спуститься к нему быстрее. Но на электронном табло над головой не отображалось никакого движения.

«Значит, все-таки лестница».

Он споткнулся, но в последний момент ухватился за перила и удержался от падения. Каспар преодолевал ступень за ступенью, опираясь на одну ногу, другую подтягивал за собой.

Все оказалось так просто. Решением этой головоломки был ответ к загадке.

Он прижимал поврежденную руку к груди в противодействие своему сердцу, которое с каждым шагом билось все быстрее.

– Том? – крикнул Каспар. Он хотел сообщить санитару свои предположения, надеясь, что в них есть какой-то смысл.

Если он был прав, то им нужно лишь дождаться следующей фазы, когда София снова откроет глаза, и озвучить ей ответ к загадке. Если повреждения ее психики были еще не слишком серьезными, она сможет вернуть контроль над своим сознанием. Или впасть в спасительный сон.

– Том?

Он снова не получил ответа, хотя кричал изо всех сил.

Каспар наконец одолел последнюю ступень, и его окровавленные ноги оставили первые следы на толстом кремовом ковре холла. За спиной щелкнули двери лифта. Они не закрывались до конца и постоянно раздвигались на несколько сантиметров и снова сдвигались. Каспар поразмыслил, не стоит ли убрать деревянный клин, который блокировал двери лифта. Но его насторожил тот факт, что из кабины лифта в холл не падал свет. Что, если Инквизитор как раз в этот момент ждет, чтобы наброситься на него из темноты?

Он решил, что ему нужна помощь. Где Том?

Вооруженный одним лишь шприцем, он не хотел встречаться с неизвестной опасностью. Ища помощи, Каспар заглянул в темный коридор, ведущий к библиотеке.

А почему открыта дверь в конце коридора?

Но еще больше Каспар удивился блестящему предмету, который вращался в нескольких метрах от него и в котором отражался мерцающий свет камина, падающий из столовой.

Сделав шаг вперед, он увидел, что лежало в коридоре, перевернутое и брошенное. Это было кресло-каталка Софии, колесо которого еще крутилось по инерции.

«Я Никлас Хаберланд».

Он остановил резиновое колесо указательным пальцем и зажмурился.

– София? – прошептал он и толкнул ногой тяжелую деревянную дверь.

«Я Никлас Хаберланд. Врач-нейропсихиатр».

Его губы шевелились, как у ребенка, который читает про себя школьный учебник.

Он повторял одну и ту же мысль, как заклятие, которое должно защитить его от Зла, находящегося в библиотеке.

«Я Никлас Хаберланд. Врач-нейропсихиатр и эксперт в области медицинского гипноза».

Его пальцы крепче сжались вокруг шприца. Затем он вошел. Увидел фигуру перед камином. И закрыл глаза.

«Я Никлас Хаберланд. Врач-нейропсихиатр и эксперт в области медицинского гипноза. И я совершил ошибку».

Когда он снова открыл глаза, она по-прежнему была там. Она сидела на одном из мягких стульев перед дымящимся камином, и ее кожа была смертельно бледной, как остывшая зола.

Подбородок Греты Камински опустился на грудь, правая рука безжизненно свисала вниз, а левая лежала на коленях.

Она казалась такой одеревенелой и неподвижной, как кукла, которой достаточно легкого дуновения, чтобы завалиться на бок.

На мгновение Каспар представил, что пожилая дама сползет со стула, ударится головой о пол, и ее тело на его глазах превратится в пыль.

Он прошептал ее имя, осторожно сделал шаг вперед, неуверенный, поднимается ли и опускается ее грудная клетка или это была иллюзия, вызванная колыханием огня в камине.

«Том? Ясмин? Где вы?» – недоумевал он, ища какой-нибудь признак жизни. Пульсирующую артерию на шее, дрожание посиневших губ. Хоть что-нибудь.

Каспар, стоявший от Греты на расстоянии вытянутой руки, опустился на колени. Чтобы не поранить ее, он положил шприц у ног и еще раз позвал ее по имени, а потом все произошло очень быстро. Он не мог сказать, услышал ли он сначала душераздирающий крик, а затем металлическое щелканье, или наоборот. Он даже не понимал, каким образом так быстро оказался в коридоре. И побежал к лифту, из которого доносились звуки беспощадной борьбы. Двери сейчас были открыты шире, и изнутри падал свет – дрожащий тонкий луч маленького карманного фонарика, который указывал в сторону комнаты Бахмана. Каспар остановился.