Давид Лагеркранц - Девушка, которая должна умереть

« Ради бога , – ответила Фредрика. – Эти приложения сводят меня с ума. Ненавижу их ».

« Разве у вас нет дочерей, которые дни напролет сидят с мобильниками? » – написал Блумквист.

« Вы шутите? »

« Попросите их скачать для вас приложение. Скажите, что мама решила подработать детективным агентом ».

« Я попробую ».

Блумквист глотнул пива и посмотрел на улицу, где две женщины возились с детскими колясками. Он отпустил мысли на волю, пока сигнал мобильника не возвестил получение очередного сообщения:

« Вы что, и вправду Микаэль Блумквист? »

Он послал им селфи с выставленными в виде буквы «V» пальцами.

« Круто ».

« Не преувеличивай ».

« Правда, что мама подрабатывает у вас детективным агентом? »

« Правда ».

Он прикрепил смайлик, изловчившись на этот раз не попасть на красное сердце, и далее объяснил девочке по имени Аманда, что именно она должна делать. Спустя пятнадцать минут Фредрика Нюман перезвонила Блумквисту по секретной линии. К тому времени он уже вышел на улицу и продолжил беседу на ходу.

– Даже не представляете себе, как я выросла в глазах дочерей! – похвасталась доктор Нюман.

– Значит, сегодня я сделал хоть что-то разумное, – ответил Микаэль.

Фредрика Нюман отпила белого вина из бокала и рассказала Блумквисту о том, что узнала из письма доктора Мансура.

– То есть как он туда попал, по-прежнему неизвестно, – резюмировал Микаэль.

– Все окутано тайной, – подтвердила Фредрика. – Военной тайной, я бы сказала.

– Вопрос национальной безопасности?

– Откуда мне знать?

– …или же речь идет скорее о безопасности отдельных лиц, – продолжал рассуждать Блумквист.

– И такое вполне возможно.

– Странно, вы не находите?

– Еще бы… – Фредрика Нюман вздохнула. – Человек годами сидел взаперти, не имея возможности даже лечиться у дантиста, – это же готовый скандал. Или я что-то не так понимаю… Вы вообще слышали об этой клинике?

– Я читал программную декларацию ее основателя Густава Ставшё.

– Да, там все здорово написано, – подхватила Фредрика. – Что самые больные должны пользоваться наибольшим вниманием. Что главный критерий развитости общества – его забота о самых слабых.

– Он сгорел на своей работе, не так ли?

– Именно так, – подтвердила Фредрика. – Но тогда было другое время. Сегодня его представления об обществе и терапии многим кажутся наивными. Психиатрия пошла по другому пути, медикаментозных средств и принудительного лечения. И учреждение на живописной скале, так похожее на благоустроенный пансионат, превратилось в место изоляции самых безнадежных. Вы слышали, что у них проблемы с кадрами? Набирать людей все труднее, ведь у клиники плохая репутация.

– В это легко поверить.

– Одно время ее вообще хотели расформировать, а пациентов распределить по муниципальным больницам. Но последователи Густава Ставшё воспротивились и не дали осуществиться этим планам. Они пригласили доцента Кристера Альма, психиатра с хорошей репутацией, занять директорское кресло. Доктор Альм начал процесс модернизации, и тут ему на глаза попался Нима, или Нихар Раваль, как он значится в журналах.

– По крайней мере, они не изменили инициалы.

– Это так, но тумана от этого не убавилось. Право на информацию из первых рук узурпировало некое контактное лицо, имени которого клиника не открывает. Похоже, некто высокопоставленный, перед кем весь персонал стоит на цыпочках.

– Некто вроде Сванте Линдберга, – подхватил Блумквист.

– Или министра обороны Юханнеса Форселля.

– Тогда все совсем безнадежно.

– Почему?

– Слишком много вопросов.

– В любом случае их более чем достаточно.

– А вы не выясняли, не упоминал ли Нима Форселля во время сеансов их терапии? – спросил Блумквист.

– Ничего об этом не знаю.

– Понятно.

– Бублански вообще считает, что одержимость Форселлем началась после того, как Нима увидел его на экране телевизора в магазине на Хорнсгатан. Возможно, это связано и с тем, что у шерпы в кармане оказалась бумажка с вашим номером.

– Я должен расследовать эту историю до конца.

– Что ж, удачи, – напутствовала Фредрика.

– Благодарю, она мне понадобится.

– Могу я спросить у вас еще одну вещь?

– Конечно.

– Ваш генетик из Лондона, кто она?

– Моя хорошая знакомая, не более.

– Тоже таинственная особа…

– У нее на это свои причины.

Они пожелали друг другу хорошего вечера, и Фредрика выглянула в окно, где в окутавшем озеро тумане снова угадывались силуэты двух белых лебедей.