Эндрю Мэйн - Увеличительное стекло

– Нет, нам сказали на каннибализм особо не напирать. У них очень складная история про наемника, который любил совращать и убивать маленьких мальчиков в свободное от основной работы время. Но они не говорят, откуда у него деньги на дом. Причем подозреваю, что от управляющей компании толку тоже не будет. В общем, чушь. Я отправлю тебе все, что у меня есть.

– Я не могу требовать такого от тебя, – отвечаю я, все еще подозревая подвох.

– А я не смогу дальше нормально жить, если не сделаю этого. Там нет для тебя ничего нового, разве что результаты экспертиз того, что выкопали на заднем дворе.

– Тела?

– Да, и всякий мусор. Посмотришь. Короче, я скидываю ссылку на папку в «Дропбокс». Если Чен будет допрашивать, откуда она у тебя, соври что-нибудь.

– Не бойся, не сдам.

– Эээ, извини, что так вышло, – говорит он, явно имея в виду мой арест. – Я ничего ей не говорил, но она подняла логи и выяснила, что ты звонил ровно в тот момент, когда я смотрел данные генетических экспертиз.

– Да все нормально, я и не намекал, что ты меня сдал. Очевидно, что твое положение сложнее.

– О, хорошо. Спасибо. Кстати, ты сейчас где?

Мне приходится осмотреться вокруг, чтобы вспомнить, что я не дома.

– В Джорджии.

– Решил убраться подальше от всего этого?

– Не совсем.

– То есть все еще работаешь над делом.

– Так точно.

– И думаешь, что он в Джорджии.

– Я так понимаю, мои сообщения о похищениях детей в Атланте Чен тебе не показывала, – говорю я без удивления.

– Нет, она занята исключительно уимблдонским домом. Ты с местным ФБР связывался? Это, по идее, их юрисдикция.

– Нет, пока у меня только интуиция и похмелье.

– Да, с тобой не соскучишься. Ладно, если я еще могу что-то сделать, но не знаю, что именно, дай знать.

– Спасибо. И Санжей…

– Что?

– Ты правильно поступил. И сам знаешь, легче всего наплевать и не осложнять себе жизнь.

Мы прощаемся, и я иду за водой, чтобы хоть как-то прийти в себя. Когда способность мыслить возвращается, я снова залезаю в кровать, включаю ноутбук и открываю ссылку Санжея. В папке сотни страниц криминалистической экспертизы по извлеченным телам, но сейчас мне интересно, что же еще они там откопали. Я натыкаюсь на документ, который больше всего похож на журнал археологической экспедиции. В нем тщательно описаны находки из каждого слоя снятой почвы. Кроме тел были найдены ямы с горелой бумагой и разбитыми бутылками. Ни окровавленных ножей, никакого другого оружия, только обычный мусор. Я уже собираюсь закрыть ноутбук и завалиться обратно спать, но что-то заставляет меня просмотреть отчет еще раз. И это упорство тут же вознаграждается: оказывается, кое-что очень важное было у меня перед самым носом. К разделу, где описан всякий мусор, прикреплены фотографии, на одной из них осколки бутылки. Которые я моментально узнаю. Потому что именно эта бутылка виновна в моей головной боли. Оказывается, Тоймен тоже любитель «Змеиного укуса». Большой любитель, судя по количеству бутылок. Если верить отчету, каждое убийство сопровождалось бутылкой гадкого пойла. Это не значит, что Моссмен или Роберт замешаны в этой истории, но говорит о том, что мои инстинкты не врали.

Я надеваю джинсы, чтобы отправиться в оккультный магазинчик, и тут замечаю странность. Похоже, в карманы кто-то лазил, кошелек лежит не так, как я его убирал. Осмотр содержимого показывает, что все деньги на месте, а вот права кто-то доставал. Видимо, ловкость рук Роберта не исчерпывается умением подменить настоящие банкноты поддельными, по карманам шарить он тоже способен. И теперь он знает, кто я. Вопрос только в том, кому он об этом расскажет.

В 1889 году Джордж Ширас, адвокат из Пенсильвании, разработал новую технологию, которая перевернула биологические науки и навсегда изменила наше отношение к дикой природе. Он рос неподалеку от стоянок индейцев чиппева и выучился у них одному способу ночной охоты на приманку, когда охотник разводит огонь в плошке, ставит ее на нос каноэ, а сам садится в темноте на корме с ружьем. Когда звери на берегу видят огонь, они замирают, вглядываясь в него. Охотнику достаточно прицелиться между двух светящихся в темноте глаз, чтобы застрелить добычу.

Ширас, впрочем, никого не убивал. Вместо плошки с огнем у него была яркая керосиновая лампа, а вместо ружья – фотоаппарат. А когда он выбрался на берег и соединил камеру, самовоспламеняющуюся магниевую вспышку и проволоку, задев которую животное активировало всю систему, родился совершенно новый жанр фотографии. Его работы, опубликованные в «Нэшнл Джиографик» в начале двадцатого века, запечатлели невероятные картины из жизни диких животных, ранее не виденные человеком. От енотов до гризли – Ширас смог раскрыть секреты животных и показать, чем они занимаются, когда людей рядом нет. Этот метод съемки используется до сих пор. С его помощью были открыты дымчатый леопард в Борнео и новые виды оленей во Вьетнаме. Ученым технология позволила быть в нескольких местах одновременно. Вместо того, чтобы караулить животное часами у одной норы, можно было расставить несколько камер и получить гарантированный результат.