Шалини Боланд - Девушка из моря

Внезапно я осознала, что с тех пор, как меня нашли на пляже, прошло две недели. Две недели амнезии, а я чувствую себя дальше, чем когда-либо, от реального понимания того, какая же я на самом деле. Может, было бы лучше, если бы Пирс оставил меня в больнице. Если бы мне пришлось начинать жизнь с чистого листа с новыми документами. Но он не оставил. И вот теперь мне приходится разбираться в своем темном прошлом. Открыв сумочку, я раздраженно порылась в ней, ища мобильник. Батарея почти разрядилась. Оживив экран, я нажала на кнопку повторного набора номера, введенного последним. Ну, конечно же, мне сразу предложили перейти в голосовую почту.

«Джек, я оставила тебе пару сообщений. Мне действительно надо поговорить с тобой. Сегодня я случайно столкнулась с моей соседкой, Сьюки, и… она сказала мне, что ты ее брат… Почему-то я не нравлюсь ей. – Я издала нервный смешок. – Пожалуйста, перезвони мне. И, Джек, случилось еще кое-что… Полицейские вытащили из реки чей-то труп. Теперь они не думают, что со мной произошел несчастный случай. Мне очень нужно поговорить с тобой».

Закончив запись, я отправила это сообщение.

Меня начала охватывать паника. Я уже действительно думала, что Джек намеренно избегает меня. Игнорирует мои звонки и в клубе не появляется. Но внезапно мне пришла в голову светлая мысль – может, все это происки Сьюки. Может, она поговорила с ним и велела ему держаться от меня подальше. Убедила его, что ему нельзя больше видеться со мной. Но не мог же он так просто отмахнуться от меня, без всяких объяснений. Я опять попыталась позвонить ему, но мобильник сразу перешел в режим голосовой почты, поэтому я отключилась.

Солнце скрылось за деревьями, и порывы ветра резко ослабели. Женщина с собакой ушла. Начинало холодать и смеркаться, все вокруг затихло. Нет, пора шевелиться. Надо вставать и идти домой. В этот тихий воскресный вечер сюда уже никто не придет.

Оторвав взгляд от плещущих волн, я направилась по галечному склону обратно в сторону дома. Все гуляющие исчезли, подступили сумерки, зажглись викторианские уличные фонари, залив светом дорожку вдоль речного берега.

Я миновала детскую игровую площадку – опустевшую и покинутую. Миновала сезонное кафе в деревянном павильоне – его жалюзи и рольставни уже наглухо закрыли. Впереди извивалась дорожка, затененная кронами деревьев, у воды мирно спали утки и лебеди, деревянные скамейки тоже опустели. В сумерках маячили жутковатые очертания эстрадного павильона. Горькое разочарование не покидало меня, напротив, оно сдавливало мне грудь, сжимало горло.

Наконец, дойдя до конца прибрежной дорожки, я пересекла узкую улицу, прошла мимо опустевшей мельницы и оказалась на каменном мосту. Почти дома. Сзади приближалась какая-то машина. Я спустилась с моста и отступила в сторону, дожидаясь, пока она проедет. Потом продолжила путь. Осталось всего несколько ярдов. Машина исчезла за поворотом, скрылась из вида, и весь мир, казалось, снова опустел. Я покопалась в сумке, выискивая ключи от дома.

Подняв глаза, я увидела, что около моего дома кто-то стоит, освещенный входным фонарем, одетый в джинсы и синюю толстовку.

Там стоял Джек.

Я мгновенно повеселела. Должно быть, он получил-таки мои сообщения. Все мои тревоги испарились, я приветливо махнула ему рукой. Он тоже махнул рукой и улыбнулся.

– Привет, – сказала я, – давно ждешь?

– Нет, я сидел у Мэтта и Сьюки. Увидел, что ты идешь, и подумал, что надо зайти поздороваться.

– Ты получил мои сообщения? – спросила я.

Мы обменялись дружескими поцелуями, и я вставила ключ в замочную скважину.

– Сообщения? – удивленно произнес он. – Нет… Черт, у меня никудышный мобильный оператор.

По крайней мере, теперь понятно, почему он не отвечал.

– Зайдешь? – спросила я, внезапно охваченная блаженной радостью. – Я могу приготовить что-нибудь на ужин, если ты голоден.

– С удовольствием. Заманчивое предложение. – Он последовал за мной.

– Ты не говорил мне, что Сьюки твоя сестра, – сказала я, войдя в прихожую и отключив охранную сигнализацию. – Я встретила ее утром. По-моему, она меня ненавидит.

– Да, ненавидит, – ответил он. – Как и я.

Не успела я осознать, насколько меня ошеломили его слова, как голова моя словно взорвалась оглушительной болью, и я рухнула на пол.

Плеск воды. Холодный ночной воздух. Резкий запах железа. Запах воды – густой и глинистый. Боль в голове настолько жгучая, будто мозг облили кислотой. Услышав удары собственного сердца, я вяло думаю о том, хорошо ли, что ко мне вернулось сознание, или предпочтительнее было бы остаться в оглушенном бесчувствии. Еле разлепив опухшие веки, я приоткрыла глаза и, увидев его, сразу опять зажмуриваюсь.