Андерс де ла Мотт - Конец лета

На этот раз исказились не ее собственные слова, а слова Рууда.

Все устроится. Все устроится.

… устроится

… устроится.

Он наговорил еще кучу всего. Например, что в субботу она звонила из его кабинета на запрещенный номер, нарушив, таким образом, запрет на контакт, хотя она такого вовсе не помнила. Какая ерунда! Телефон Общественного центра не входил в число скрытых номеров, так что звонить отсюда — гарантированный способ обнаружить себя. Зато Рууд не спросил, что она делала в его кабинете в субботу, и за это она была ему благодарна. Но с другой стороны — может, Рууд просто не хотел знать ответ?

Во всяком случае, Рууд обещал, что попробует уговорить отдел кадров дать ей последний шанс. Но она обязана явиться на прием к психотерапевту и убедить его в том, что субботний звонок был единичным явлением, а не рецидивом. Вероника согласилась, не сразу сообразив, что Рууд имеет в виду. Она поняла это, лишь когда он остановил машину перед клиникой и в последний раз объяснил ей, что все — устроится .

Ее терапевта — который на самом деле был не ее, так как ему платил Общественный центр — звали Бенгт. Сутулый, как многие высокие люди, он словно стыдился своего роста и пытался выглядеть пониже, наклоняясь вперед, отчего его лицо оказывалось слишком близко к собеседнику.

— Расскажи, что случилось, Вероника. — Бенгт, приветливо улыбаясь, сидел в кожаном кресле напротив нее. Кончик языка иногда касался уголков губ. Слушая, как авторучка царапает страницу блокнота, Вероника рассказывала о своем субботнем звонке Леону — о том, чего ей ни в коем случае не следовало делать. При этом она боролась с сильнейшим желанием запустить ногти себе в руку и расцарапать ее поглубже. Наказать себя за свою проклятую глупость.

После встречи с психотерапевтом Рууд подвез ее до дома. Он не задавал вопросов, позволив Веронике просто сидеть молча и таращиться в боковое окошко. Даже включил радио погромче, чтобы легче было переносить молчание.

— Ты освобождена от работы на неделю, — сказал он, когда целую вечность спустя они свернули на ее улицу. — Бенгт обещал прислать заключение в начале следующей недели. Как только отдел кадров его получит, я с тобой свяжусь. Обещаю сделать все возможное, чтобы помочь тебе. Ладно?

— Конечно, — промямлила Вероника. И через несколько секунд добавила: — Спасибо.

Рууд остановил машину. Повернулся к Веронике.

— Вероника, соберись.

Этот совершенно справедливый призыв прозвучал одновременно обидно и тревожно. Вероника даже не знала, что ей не понравилось больше.

— Никакого алкоголя, ни единого бокала даже в выходные. Никаких разговоров с Леоном Сантосом, иначе я не смогу тебе помочь. И держись пока подальше от Общественного центра, ты меня поняла?

Вероника знала, что Рууд говорит о блондине. Может, Рууду показалось, что она неравнодушна к участнику группы? Может, даже слегка взревновал? Или разозлился. Потому что она имела наглость повести себя так у него на глазах.

Не в силах ответить, Вероника выбралась из машины. Бездумно взглянула на улицу — туда, где несколько вечеров назад стоял курильщик. Там снова никого не было.

В допросной — тесной, без окон — было жарко, даже душно. За столом сидели четверо — мягко говоря, многовато. Монсон прижал кулак ко рту, подавил отрыжку. Проблемы с желудком переросли в полномасштабный гастрит, и Монсона мучила бессонница. Но ничто не могло помешать ему участвовать в этом допросе.

— Ну, поехали. — Следователь, сидевший дальше от Монсона — Борг или Буре, — привалился к стене.

Его коллега нажал кнопку диктофона и подвинул его к сидящему напротив человеку.

— Допрос Томми Роота, дата рождения — двадцать первое октября 1947 года. Присутствуют: я, инспектор уголовной полиции Буре, инспектор уголовной полиции лена Борг и инспектор полиции Монсон…

— Начальник полицейского участка. — Монсон приложил руку к животу.

Буре поднял глаза, переглянулся с коллегой.

— Начальник полицейского участка Монсон, — повторил Монсон, на этот раз громче и решительнее. Они вообще не хотели, чтобы он приходил. Даже намекали, что это повредит допросу. И все же он настоял на том, чтобы присутствовать.

— Начальник полицейского участка Монсон, — с явной иронией исправился Буре.

Он раскрыл папку, лежавшую рядом с диктофоном. Повернулся к сидящему напротив мужчине.

— Ну что, Роот. Вы уже бывали тут, так что здешние порядки вам, наверное, известны?