Камилла Уэй - О чем мы солгали

– Ну же, Ханна, – сказала я, казалось, уже в сотый раз, пока Тоби играл на полу, без устали повторяя: «брым, брымм-брымм», – толкая машинку вокруг моих ног. – Выходи из ванной, сейчас же – уже поздно.

Она бросила на меня красноречивый взгляд.

– Нет. Я еще не готова.

И тут я завелась. Я всегда старалась быть начеку с Ханной, но сейчас, уставшая, в состоянии небольшого похмелья после вчерашней ночи, я вышла из себя, когда она смерила меня взглядом, полным презрения.

– Сию же минуту, вылезай из ванной, – проорала я так, что Тоби вскочил с пола и принялся плакать. – Я уже сыта по горло твоим непослушанием.

Бесконечно медленно, с раздражающей самодовольной ухмылкой, она сделала то, о чем я ее просила. Казалось, это заняло у нее целую вечность, и мне вдруг нестерпимо захотелось выпить. Я протянула ей полотенце.

– Иди надень пижаму, – выдохнула я. – Вернусь через две минуты. – Я выскользнула из ванной комнаты и направилась к лестнице, думая лишь о холодном вине, ждущем меня в холодильнике.

Я плеснула себе в стакан вина и, стоя у раковины, наслаждалась первыми глотками. Было слышно, как переговаривались дети, их голоса становились все громче – значит, они уже вышли из ванной комнаты. Я прикрыла глаза, собирая остатки энергии, и допила свой стакан. В это мгновение я услышала истошный вопль. Я выбежала из кухни с бутылкой в руке и увидела Тоби, лежащего у подножия лестницы. Помню, как выкрикнула его имя, опустившись рядом с ним на колени. Время словно остановилось: я ничего не соображала от ужаса. Не могу описать облегчение, которое я испытала, когда он поднялся на ноги и бросился в мои объятия.

– Ты в порядке? – спросила я сквозь истерический плач Тоби. – Дорогой, как ты? – Я лихорадочно ощупала его, но, удивительным образом, обошлось без видимых переломов.

Еще никогда в жизни я не пребывала в таком бешенстве. Подняв голову, я увидела, как по лестнице, не спеша, к нам спускается Ханна, с безмятежной улыбкой на лице. Признаюсь, на какую-то долю секунды я была готова убить ее.

– Что ты сделала? – завопила я. – Что, черт возьми, ты сделала?

– Ничего, мамочка, – ответила она.

– Это ты его толкнула, Ханна? Ты спихнула брата с лестницы?

Она остановилась на нижней ступеньке и пристально посмотрела на меня.

– Неа, он сам упал, – ответила она, пожимая плечами. – Я здесь не при чем.

И потом я сделала это. Я влепила ей пощечину. Прежде я никогда не поднимала руки на своих детей, но в тот момент внутри меня все кипело. От удара ладонью на ее щеке осталась багрово-красная отметина.

– Ты, маленькая сучка, – крикнула я. Я совершенно вышла из себя, в ту минуту я была способна думать только о том, что Тоби мог умереть. – Не смей никогда больше прикасаться к моему ребенку. Поняла? – Я так громко голосила, что не услышала, как Даг ключом открывает дверь.

– Бет? – Он, не раздевшись, стоял в коридоре с перекошенным от ужаса лицом. – Бет, что, черт возьми, ты делаешь?

Стоило Ханне увидеть отца, как она тут же разревелась.

– Мамочка ударила меня, папочка! Но я ничего не сделала. Тоби расстроился, потому что мамочка надолго исчезла, она пошла за вином и все не возвращалась – потом Тоби упал, а мамочка меня ударила. Она меня ударила, но я не знаю за что!

Я мотала головой, не веря своим ушам, а затем повернулась к Дагу.

– Она врет. Я только на минуту отлучилась. Это она его столкнула.

Все еще с круглыми от ужаса глазами, Даг нагнулся и забрал от меня Тоби, беря его себе на руки.

– О’кей, малыш, – сказал он успокаивающе. – Все хорошо, все хорошо.

– Нет, – закричала я ему в ответ, – не о’кей! Ничего не хорошо! Она спихнула нашего сына с лестницы!

Его взгляд упал на бутылку вина, которую я в приступе паники выпустила из рук и она покатилась по полу.

– Ты что, пьешь? – сказал он. – Смотришь за нашими детьми и в то же время выпиваешь?

– Не смей, блин, говорить, что это моя вина, – проговорила я дрожащим голосом. – Я выпила только один бокал. Меня не было меньше минуты.

Я опустилась на колени, стягивая Тоби с рук Дага.

– Милый, – сказала я, – расскажи папе, что случилось. Золотце, это Ханна тебя толкнула?

Но у Тоби была истерика, он ничего не мог ответить.

– Хочу к папочке. – Единственное, что он сказал, поворачиваясь к Дагу и пряча лицо на груди отца. – Хочу моего папочку!

Одновременно рыдания Ханны достигли наивысшей точки.

– Да что с тобой не так? Что, черт тебя подери, с тобой происходит? – Во мне перемешались чувства злобы, вины и страха, подогреваемые выпитым мною вином.